Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Уэйр Элисон

На протяжении XV века престиж королевского двора постепенно падал; слабый Генрих VI не сумел обзавестись «достойным преклонения и великолепным двором»¹, в результате королевская служба не давала такого же почета и таких же чинов, как прежде.

Эдуард IV, преемник Генриха VI, посещал столицу Бургундии – с этим герцогством Англию связывали прочные торговые и политические узы – и примерно с 1471 года начал преобразовывать свой двор по образцу бургундского, как делали и другие европейские правители. Невероятная роскошь пиров и турниров, дававшихся при английском дворе, отражала обычаи, принятые в Бургундии, где возродился культ рыцарства. По образцу рыцарского ордена Золотого руна, основанного герцогом Филиппом Добрым в 1430 году, Эдуард IV и его преемники воссоздали

орден Подвязки, посвященный святому Георгию, покровителю Англии. В том, что касается увеселений, спорта и этикета, английские придворные стали следовать утонченным бургундцам. К тому же король щедро покровительствовал искусствам. Все было призвано подчеркнуть власть и великолепие монарха, и это привело к восстановлению престижа двора.

Новое представление о дворе и королевском статусе обозначило перемены в устройстве придворной жизни: отныне она была нацелена не только на демонстрацию великолепия, но и на удовлетворение нужд монархов, которые все больше стремились к уединению.

Хотя Генрих VII снискал репутацию скряги, он понимал важность внешних проявлений могущества: как и Эдуард IV, он строил прекрасные дворцы, тратил огромные суммы на ослепительные церемонии и развлечения и, не будучи ярым покровителем искусств вроде Эдуарда IV или Генриха VIII, все же сделал свой двор оживленным местом. «Он хорошо знал, как блюсти свое королевское величие и все, что связано с положением монарха», – писал Полидор Вергилий [13] .

13

 Полидор Вергилий (1470–1555) – итальянский историк-гуманист и энциклопедист, который провел значительную часть жизни в Англии.

Двор Генриха VIII был самым «великолепным, блистательным и пышным»² в английской истории. Будучи в первую очередь домом короля, он, помимо этого, стал политическим и культурным центром страны, где заседало правительство, процветали утонченные искусства, собирались ученые, и все это происходило среди беспрецедентной роскоши. Являясь средоточием общественной жизни в широком смысле слова, двор был законодателем мод и образцом для подражания во всем, что касалось жизни англичан. Кроме того, он являлся своего рода военной академией для представителей знати, которых в любой момент могли призвать на защиту королевства, и многие придворные развлечения имели соответствующую направленность.

При дворе Генриха VIII сначала преобладало бургундское влияние. У Генриха VII имелись итальянские картины и скульптуры, но итальянский Ренессанс в то время оказал влияние на Англию только в области науки: открытие и изучение древнегреческой и древнеримской литературы привело к появлению так называемого Нового учения. В первые десять лет правления Генриха VIII ренессансные веяния начали сказываться в архитектуре, прикладном искусстве, живописи и других сферах жизни. Именно Генрих первым осознал ценность сложной, утонченной культуры Италии для короля, который стремился быть в авангарде европейских дел, и сумел использовать ее для повышения своего престижа.

Тот, кто желал воспользоваться королевскими милостями или получить высокую должность, должен был находиться при дворе. Двор служил естественным местом обитания для знатных особ, чьей давней привилегией было служить королю; кроме того, он привлекал «новых людей», прокладывавших себе путь к вершинам при помощи богатства или способностей. По идее, любой, кто был прилично одет, имел какое-нибудь законное дело или выделял достаточно денег на подкуп, мог получить доступ ко двору. В результате туда стекалось множество любителей пожить за чужой счет и праздношатающихся, не имевших права находиться поблизости от короля.

Эти «чужаки» были постоянной проблемой. Многие придворные брали с собой больше слуг, родственников и друзей, чем дозволялось. То и дело издавались распоряжения, направленные против «шельмецов», которые толкались повсюду в надежде получить что-нибудь за исполнение мелких поручений и передачу записок или сообщений на словах: похоже, они создавали больше всего трудностей.

Наконец, «проходимцы и подлые люди» порой вели себя задиристо, требуя работы, грабили и запугивали прислугу, пытались сбывать с рук краденые вещи³. Когда двор переезжал в другое место, эти «лишние люди» селились в опустевших дворцах и начинали творить там безобразия.

Изданные в 1526 году Элтемские постановления [14] прямо запрещали кому бы то ни было «привозить с собой ко двору мальчиков или плутов»⁴; в 1533 году «всем проходимцам и прочим праздношатающимся людям, которые следуют за двором» дали день на то, чтобы убраться восвояси⁵, а в 1543 году было издано распоряжение о том, что никто не должен держать при себе пажа или мальчика наперекор королевским указаниям⁶. Чужаки не только угрожали безопасности других, но и претендовали на пищу и жилье, не предназначенные для них, что еще больше увеличивало и без того непомерные расходы на содержание двора. Однако справиться с ними не получалось, потому что в подчинении сержанта Портера, охранявшего дворцовые ворота, имелось всего пять йоменов и два грума⁷.

14

 Элтемские постановления (англ. Eltham Ordinances) – составлены в январе 1526 г. кардиналом Томасом Уолси во дворце Элтем в Кенте и стали неудачной попыткой реформы двора.

Большинство людей прибывали ко двору в поисках работы, чинов, земель, привилегий или покровительства со стороны какой-нибудь влиятельной особы. Статус и престиж придворных зависели преимущественно от их близости к королю, что давало им возможность оказывать содействие менее удачливым просителям, изливая на них таким образом «монаршую милость». Сами просители нередко становились покровителями тех, кто был еще дальше от престола: так сплеталась сложная сеть отношений клиентов с патронами. Покровительство могло быть очень прибыльным бизнесом, поскольку каждая услуга имела свою цену.

Иногда просителям везло – им выпадала возможность обратиться непосредственно к королю, когда тот совершал торжественный выход из своих апартаментов или отправлялся на охоту: в такие минуты, как считалось, он был особенно восприимчив к просьбам. Хотя Генрих знал, что приезжавшие ко двору по большей части «желали поживы и славы»⁸, он, случалось, проявлял достойную удивления щедрость, и сменявшие друг друга министры с трудом обуздывали его импульсивное великодушие.

Для Генриха VIII идеальным придворным был тот, кто независимо от ранга хорошо служил ему, был близок с ним по духу и приятен в общении. Эти качества часто обеспечивали повышение в должности и почести. Личное служение и полезность для монарха – вот то, что в основном требовалось от придворного в эпоху Возрождения и могло дать ему власть и влияние: близость к королю позволяла «владеть его ухом», то есть напрямую передавать государю просьбы, а также контролировать доступ к нему. Нередко личная служба сочеталась с политической ответственностью, поскольку для управления страной король обычно выбирал помощников из своего ближнего круга. Однако Генрих не имел склонности делегировать полномочия придворным, неспособным нести этот груз, какими бы хорошими друзьями они ни были.

Пристрастия короля, как и его политика, постоянно менялись, в результате двор часто оказывался разделенным на неустойчивые фракции, ставившие целью получение различных выгод и продвижение своих идей. Не имея возможности открыто противостоять королю, они использовали методы убеждения.

Шарль де Марийяк, французский посол, писал в 1540 году: «Подданные берут пример с короля, и министры озабочены только тем, чтобы побороть друг друга, дабы заслужить доверие; и, прикрываясь благом своего господина, каждый печется о своем. При всех прекрасных словах, которые произносятся в изобилии, они будут поступать лишь так, как велят им необходимость и корыстный интерес»⁹.