Геологическая поэма
Шрифт:
— Ну спасибо, потешил! — проговорил наконец начальник, не подозревая, что главная-то потеха еще впереди. — Не ожидал, ей-ей, не ожидал! Придется немного выпить по этому случаю.
Василий Павлович налил троим, потому что Валентин и Ася не пили, и поднял свою кружку:
— Как у нас принято — за тех, кто в поле!
— Эрго бибамус! — откликнулся Роман.
— А это куда? — не понял Самарин.
— По-латыни значит — итак, выпьем, — объяснил «посол».
— Ишь ты! — удивился прораб. — Надо будет запомнить. Приеду домой — старуху свою удивлю.
— Ты запиши, а то забудешь, — посоветовал Валентин, прихлебывая остывающую уху.
— Помнится, в Крыму этом полно ископаемой фауны, — проговорил Василий Павлович. — Аммониты величиной с автомобильное колесо — это ведь оттуда, кажется?
— Да, такого добра там хватает. Из ракушняка дома строят.
— Живут же люди! — завистливо вздохнул начальник. — Тут раз в сто лет найдешь одну тварь — и то счастье.
— Ну-у, это еще как сказать… — протянул Роман. — Вот, скажем, наложились тектонические движения — и вся нормальная последовательность напластований полетела вверх тормашками. Тогда, даже имея фауну, черта с два разберешься, что на чем лежит и что за чем следует.
— Это верно, — согласился Василий Павлович. — Но все-таки, когда у тебя на руках фауна… Да что нам далеко ходить за примером…
Он грузно поднялся с места и, уже заранее улыбаясь, направился к своему вьючному ящику. Пока он возился в полутьме с замком, в палатку вошел Виктор Зайцев и с непринужденностью истинного полевика присел к столу.
— Похоже, гроза собирается, сообщил он озабоченно. — На улице у нас ничего такого не лежит, что может промокнуть?
Кажется, я сапоги оставил возле палатки, вспомнил Валентин. — Пойду погляжу.
И он торопливо вышел.
— Предыстория этого дела такова, — обстоятельно начал Василий Павлович, возвращаясь к столу. — Здесь у нас есть, а теперь же правильнее будет сказать — была, одна очень смутная толща. Многие об нее зубы ломали. И вот представь- те себе, дней десять назад…
Тут начальник вынул из коробки свою драгоценную находку и торжественно положил на стол, выбрав, где посветлее.
— Да, так вот, десять дней назад…
— О! — вдруг перебил его радист. — Вы это, случайно, не на Бугарихте нашли?
— Н-ну допустим, — после некоторого молчания проговорил Василий Павлович. — Что дальше?
— Моя работа! — неизвестно чему радуясь, заявил Виктор.
— То есть это как твоя работа? — голос начальника стал тревожен.
— А так! — ухмыльнулся радист. — Помните, студент у нас был в прошлом году, Оглоблин? Вот с ним мы и изготовили эту штуку, из какой-то его книжки срисовали. В костер потом бросили…
Роман, Ася и Самарин сидели, пока еще ничего не понимая. Начальник тяжело задышал.
— Что, не похоже? — спросил Виктор, несколько обеспокоенный его странным взглядом. — Гвоздиком я царапал…
— Гвоздиком?! — воистину страшно взревел вдруг Василий Павлович. — С-сукин сын! Убью!..
Набычившись и выставив вперед руки с когтеобразно согнутыми пальцами, он стал медленно надвигаться на радиста. А тот, опрокинув раскладной стул и глядя на начальника, как кролик на удава, столь же медленно пятился на полусогнутых ногах к выходу.
— Вась… Палыч… — бормотал он. — Вы что, вы что?.. Мне завтра на связь выходить… Уй-юй-юй!..
И с этим воплем он протаранил задом полы палатки и мгновенно пропал в темноте.
— Гвоздиком, паразит?! — прорвав удушье, снова загремел Субботин. — За это статью дают, фальшивомонетчик!.. Спендиаров какой выискался!..
Неизвестно, почему начальник приплел сюда вдруг Спендиарова, который, как известно, не был ни знаменитым гравером, ни художником, — если только это имел в виду Василий Павлович, — ни тем более фальшивомонетчиком.
— Гвоздиком, а?! — задыхался начальник. — Трилобита, а?! Каков подлец!..
Тут только до Романа дошел смысл происшедшего, и тогда он упал головой на стол, прямо в кучу рыбьих костей, и принялся хохотать так, что закачались огоньки на свечах.
— Ой, не могу!.. — плача от смеха, взвизгивал «посол». — Василий… Павлович!.. Дорогой… простите!.. Но — не могу!..
Не выдержав, присоединился к нему и прораб, хотя все не мог никак разобраться, в чем тут дело.
Во входном проеме возник Валентин, переводя изумленный взор то на сотрясаемого гневом Субботина, то на его веселящихся сотрапезников. Лишь одна Ася сидела серьезная и даже с чуточку напуганным видом.
— Что случилось? — тревожно спросил Валентин. Василий Павлович дико поглядел в ответ и уселся на свое место. Вращал горящим глазом, тяжко молчал.
— Ради бога, Василий Павлович, извините меня, — Рома ну все же удалось кое-как отдышаться. — Пожалуйста, не сердитесь на меня, но смешно же, ей-богу!..
В ответ начальник издал невнятный рык. Роман тотчас подсел к нему, говоря участливо:
— Честное слово, ну, не принимайте близко к сердцу. Бывает… Юмор, он, знаете ли, украшает жизнь…
— Что здесь происходит? — шепотом спросил Валентин у Аси.
Та сбивчиво начала рассказывать, и, поскольку ей самой было не все понятно, Валентину пришлось обратиться еще и к прорабу, лишь после этого он добрался до сути дела. Совершая над собой громадное усилие, чтобы не разразиться хохотом, он некоторое время сидел в полнейшей прострации. Когда же к нему вернулась способность нормально воспринимать окружающее, он увидел, что начальник уже заметно остыл и благосклонно слушает выразительно гримасничающего Романа.