Геополитические проекты Г.А. Потемкина
Шрифт:
Наблюдения Экштута важны не только с культурологической точки зрения. Рассуждая о круге деятелей искусства и литературы, воплотивших в своих произведениях идеи «Греческой проекта», исследователь довольно четко определяет именно тех художников и поэтов, которым покровительствовали А. А. Безбородко и А. Р. Воронцов (имя последнего не звучит в книге) - это Д. Г. Левицкий, Н. А. Львов, Г. Р. Державин, И. И. Хемницер, И. И. Дмитриев. Все они были связаны узами дружбы и патронажа именно с представителями придворной партии Воронцова, куда из крупных вельмож входили еще Безбородко и П. В. Завадовский. В их кругу идеи «Греческого проекта» оттачивались и принимали ту форму, в которой высказаны Безбородко в «Мемориале по делам политическим» 1780 г.
Как видим, разброс мнений довольно широк, а вопросы, которыми задаются историки при обращении к теме «Греческого проекта», весьма разнообразны: от чисто источниковедческих проблем авторства, до общеисторических - реальность планов восстановления Византийской империи, их осуществимость, согласие и поддержка союзников или, наоборот их противодействие. Мы считаем, что источниковедческое обращение к черновым документам, легшим в основу переписки Екатерины II и Иосифа II о задачах «Греческого проекта», прольет свет на многие неясные аспекты данной проблемы.
Другая важная историографическая тема, касающаяся проектов светлейшего князя - вопрос о польских планах Потемкина. Еще С. М. Соловьев в «Истории падения Польши» {137}, увидевшей свет в 1863 г., обратил внимание читателей на обширную переписку Екатерины и Потемкина по польским делам. Весьма часть цитируя фрагменты этих писем, историк не упоминает, о трех важных проектах светлейшего князя: о союзе с Польшей и о возможном разделе польских земель. Подобное молчание можно объяснить тем, что Соловьев не работал с личным фондом Потемкина, принадлежавшим тогда военному ведомству, а ныне РГВИА, где и сохранились названные материалы.
Вышедшая следом за монографией Соловьева в 1870 г. работа Н. И. Костомарова «Последние годы Речи Посполитой» {138} предоставила читателю богатый исторический материал о политической ситуации внутри самой Польши в период ее разделов. Костомаров проводил мысль, что виновником всех государственных несчастий поляков являлся пресловутый «польский характер». Именно особенности национального темперамента шляхты, не признающей над собой никакой власти и не [39] готовой объединиться даже в условиях гибели стираны, привел к краху польский государственности. Говоря о весомой роли Потемкина в польских делах, наличии у светлейшего князя своей партии в Варшаве, Костомаров не упоминал о наличие у Потемкина польских проектов и не акцентировал внимание на планах светлейшего князя в отношении православных воеводств. Зато автор подробно разбирал историю польско-прусского сближения и обстоятельства, при которых Варшава согласилась на совместное с Берлином участие в разделе западных земель Российской империи, - то есть именно тот политический фон, на котором и вырабатывались записки Потемкина «О Польше».
После того, как первые пробные камни с русской стороны были брошены, а цензура не отреагировала на появление книг, посвященных разделам Польши, в печатное обсуждение проблемы включились польские историки. В 1891 г. в Петербурге увидела свет двухтомная работа М. Бобржинского «История Польши». В этом труде исследователь касался и вопроса о разделах. Говоря о несчастном для Польши царствовании короля Станислава-Августа II, историк вступает в полемику с польским общественным мнением, считавшим короля главным виновником катастрофы. Бобржинский подчеркивал, что «подчиненность Понятовского России и ее царице у короля проистекала из того убеждения», что это единственное средство, способное спасти страну от гибели и дать ей возможность внутреннего возрождения. Тех же взглядов придерживался и Потемкин. Исследователь не был знаком с проектами светлейшего князя, но его описание попыток Станислава - Августа целиком, без разделов между Пруссией и Австрией, увести Польшу под власть России очень близко к идеям фактической унии, которую выдвигал Григорий Александрович в записке 1788 г.
Тему, поднятую Бобржинским, историографически продолжает Калинка. В том же 1891 г. выходит первая работа на польском языке, посвященная разделам Польши. Это подробное двухтомное издание впервые обращает внимание читателя на сложную борьбы за договор между Россией и Польшей накануне и в ходе второй русско-турецкой войны 1787-1791 гг., на реально существовавшую альтернативу второму и третьему разделам и на усилия русской партии Потемкина в Варшаве подтолкнуть страну к альянсу. В этой связи Калинка впервые приводит данные о намерении Станислава-Августа II способствовать избранию Потемкина наследником польского престола {139}.
Современные польские историки Л. Конзеля и Т. Цегельский продолжили и углубили исследование внутренней политической борьбы в Польше между первым и вторым разделами {140}. Они первыми пришли к выводу о наличие в Польше двух соперничающих прорусских лагерей: «королевского» во главе со Станиславом-Августом и «посольского» во главе с русским полномочным министром в Варшаве О. М. Штакельбергом.
Это весьма тонкое наблюдение проливает свет на истинный смысл многих дипломатических коллизий русско-польских отношений конца 80-х - начала 90-х гг. XVIII в. Королевский лагерь стремился к сближению с Россией, но пытался выговорить для Польши право изменить существующий политический строй, отказаться от liberam veto, ввести наследственную королевскую власть, осуществить некоторые реформы в ключе идеалов французского Просвещения. Штакельберг - один из наиболее жестких и неуступчивых послов России - отстаивал принцип неизменности польской конституции, выгодный для Петербурга.
Потемкин поддерживал «королевскую» партию, много раз просил Екатерину II, согласную со Штакельбергом, заменить министра в Польше, даже обвинял последнего в измене. Борьба между двумя «русскими» партиями в Варшаве, их постоянные столкновения и взаимные разоблачение сильно ослабили позиции Петербурга и позволили Пруссии незаметно, шаг за шагом, нарастить свое влияние в Польше. Именно этого и боялся Потемкин; на предотвращение подобного развития дел были направлены все три его проекта по польским делам. Историки делают вывод, что разделы Польши породили в Европе больше проблем, чем разрешили, они были нацелены на сиюминутные политические выгоды и не учитывали перспективу, которая более чем на сто лет породила острый «польский» вопрос в Центральной Европе. «Разделы Речи Посполитой означали триумф близорукой политики стран, его вершивших».
– заключают свои рассуждения исследователи.
В данном случае Конзеля и Цегельский в более однозначной и прямолинейной форме повторяют взвешенное наблюдение И. де Мадариага, которая так подвела итог гибели польской государственности: «Разделы Польши породили серьезную проблему, которая отныне была в центре русской внешней политики в Европе, и Россия не могла шагу ступить без опасения [40] нарушить хрупкое равновесие между тремя державами-участницами разделов» {141}. Еще дальше идет по пути исторических обобщений А. Б. Каменский: «Разделы Польши на многие годы предопределили развитие отношений двух народов; от них тянется нить к принудительному выселению поляков на восток, подавление восстаний 1831 и 1861 годов, советско-польской войны 1920 г., новому разделу Польши 1939 г., расстрелу польских офицеров в Катыни» {142}.
Изучив историографию, следует сделать вывод, что некоторые крупные русские и зарубежные историки касались в своих трудах проектов Г. А. Потемкина по присоединению и обустройству соседних с Российской империей территорий и созданию из прилежащих к русским границам земель буферных зон. В качестве исторических источников разрозненные материалы из потемкинских проектов привлекали для своих работ С. М. Соловьев, А. Г. Брикнер, М. Раев, И. де Мадариага, В. С. Лопатин и др. Однако, названные авторы рассматривали проекты светлейшего князя лишь попутно, иногда просто упоминая факт существования данных источников. Сам же корпус документов, составляющих проекты Потемкина, не становился объектом исследования никогда. Если турецкая и польская темы проектов светлейшего князя еще затрагивались учеными, то о шведской - упоминаний практически не встречается. В историографии отсутствуют конкретные аналитические труды, посвященные как русским геополитическим проектам вообще, так и проектам Потемкина в частности.