Георгий Седов
Шрифт:
Золотым освещением согреты сумерки. Контраст горячих красок на небе и лиловых пластов льда поразителен. Отдельные причудливо изваянные льдины останавливают взгляд.
Ничего, кроме льда, неба, моря и воздуха, прозрачного, как роса. Ни чаек, к которым уже успели привыкнуть, ни даже тюленей. Изредка лед приходит в движение. С тихим шуршанием наползают тогда льдины одна на другую…
16 сентября. В четыре часа я поднялся на мостик сменить Павлова. За ночь «Фока» вмерз посреди полыньи в новый, быстро образующийся лед. Тронулись, прорезая лед, как ледокол. Немного погодя подул ветерок, замерзшие каналы и полыньи начали очищаться, мы подняли паруса. Но это плохие помощники во льдах такого свойства. Двигались мы очень плохо. Лед сильно изменился, его характер совсем не тот, что раньше. Похоже, что это не лед Баренцева моря, а иной, вероятно, принесенный с севера Карского моря. Может быть, нам следовало еще с утра повернуть обратно и попытаться пробиться на север где-нибудь в другом месте. Но Седов не хотел отступать, пока из наблюдательной бочки виднелись каналы. Через несколько часов и эти последние полосы воды стали выклиниваться. Седов еще раз поднялся в бочку. Спустился из нее по вантам молча, мрачный.
— Тут нужно собак запрягать, ехать на санях, а не на пароходе плыть!
Мы повернули на юг.
К полудню «Фока» выбрался из мощных торосистых льдов и оказался среди разбитых ледяных полей.
Огибая по каналу открытой воды скопление сжатого льда, Георгий Яковлевич заметил вдали на высоком торосе желтое пятнышке и поднес к глазам бинокль.
— Медведь!
Он стоял на высоком торосе, не обнаруживая никакой боязни.
Старательно принюхивался, желая уловить запах странного предмета, повстречавшегося на плавучем льду. Когда Георгий Яковлевич направил судно в сторону зверя, его заметил и вахтенный на баке.
— Медведь! — закричал он во все горло.
Поднялась суматоха. И вахтенные, и отдыхавшие после вахты столпились на баке. Седов живо сбегал за винтовкой. С винтовками же выскочили штурман, я и Кушаков. Медведь стоял, покачиваясь и поворачивая голову на длинной шее. Вероятно, к нему можно было бы подойти вплотную. Но стрелков трепала охотничья лихорадка. Кто-то не выдержал — и поднялась беспорядочная стрельба. Никто не успел еще пристрелять винтовок. Все же чья-то шальная пуля попала. Медведь осел. Спустя минуту, получив еще пулю, он свалился с тороса и остался лежать без движения.
— Будет, не стреляйте! Шкуру испортим, — закричал Седов и, бросив винтовку, в одну минуту, с веревкой в руках, спустился по штормтрапу на первую попавшуюся льдину и побежал к медведю.
Огибая широкие разводья и перепрыгивая узкие, наполненные мелким льдом и шугой, легко перебегая, как в детстве, «по крыгам», Георгий Яковлевич быстро приближался к лежавшему зверю. Вся команда с изумлением смотрела, как смело движется по плавучему льду начальник.
И вдруг «убитый» медведь поднялся на ноги. Седов, убежав с одной веревкой, то приближался к зверю, то отскакивал. Трудно было разобрать, кто за кем охотится.
В моей винтовке оставалась еще пара патронов. В азарте я прыгнул за борт и, провалившись несколько раз сквозь рыхлый снег, мокрый по пояс, догнал, наконец, безоружного Седова. Положение его несколько улучшилось. Зверь бросился в воду и плавал в нешироком канале. Иногда он свирепо рычал, направлялся в сторону Седова, но каждый раз встречал ловко брошенный конец веревки. Медведь медленно, со злым сипеньем отплывал. Я поднял винтовку, чтобы его прикончить. Заметив, что у меня есть с собой аппарат, Седов закричал:
— Снимите его, снимите этого черта!
Зверь был исключительно велик. Когда, оскалив зубы, он поворачивался и высоко поднимал из воды могучую голову, она казалась чудовищной. Пока я снимал и прятал футляр, зверь плыл вдоль по каналу. Потом движения его замедлились. Он доплыл до небольшой льдины и скрылся за ней. Когда охотники подбежали, зверя не было. Видимо, медведь из последних сил нырнул под лед и там издох. Так неудачно окончилась первая охота на медведя.
17 сентября. Следующий день судно все время шло к югу. Георгий Яковлевич за эти три дня оценил «Фоку» по-настоящему. Если бы не течь, которую легко можно было бы уничтожить после осмотра в сухом доке, судна лучше не найти. Какой шторм перенес корабль тогда у Новой Земли! А как работает во льду этот старичок! Как слушается руля, как берет ледяные перемычки! Врезается с полного хода, лезет на полкорпуса, режет бронированным носом и давит весом, как настоящий ледокол.
Ближе к вечеру показалась на небе синь — «водяное небо» над открытой водой.
Вечером «Фока» освободился из льдов, а к ночи мы увидели Новую Землю. Седов решил воспользоваться свободным фарватером, виденным у ее берегов, чтобы пробиться возможно дальше на север. Он провел «Фоку» мимо острова Вильяма в пролив между островами Верха и Личутина и укрылся там от льдов, подошедших к берегу.
18 сентября. Ранним утром направились вдоль берегов Новой Земли. Берег к северу от губы Архангельской — почти сплошная стена льда. Он спускается с ледникового щита Новой Земли и обрывается в море стенами в сорок-пятьдесят метров высотой. В течение трех часов «Фока» плыл вдоль голубой ледяной стены. Георгий Яковлевич рассчитывал пройти значившимся на картах проливом между островами Панкратьева. При этом выяснилось, что ближайший к берегу остров есть на самом деле полуостров. Исправив на карте очертания берега и острова, Седов стал огибать полуостров, в надежде пройти между ним и островом. Однако пролив оказался непроходимым из-за небольшой глубины. Пришлось повернуть, чтобы обойти остров Панкратьева с моря. Минут через десять после поворота «Фока» сел на мель».
Глава III
ВО ЛЬДАХ
На мель налетели совсем неожиданно. Почти одновременно с выкриком матроса, измерявшего глубину: «Тридцать пронесло!», «Фока» вздрогнул всем корпусом, качнулись верхушки мачт, заскрежетал грунт под днищем, и судно остановилось.
Измерили глубину вокруг всего судна. Под кормой она оказалась больше, но нос плотно сидел на каменистой банке, там было всего одиннадцать футов. Георгий Яковлевич не придал большого значения этому событию. Погода тихая, грунт на банке ровный, сели почти на самой малой воде. Нужно облегчить нос, завезти якорь, и во время прилива судно соскользнет с банки на глубину.
Он поручил капитану руководство работами по съемке с мели, а сам решил съездить на берег Панкратьевского острова и определить астрономически его положение. Это было необходимо, чтобы точно положить на карту опасное место в проливе. Отправились на маленькой шлюпке Седов, Визе и Томиссар.
До берега около трех миль. Часа через полтора пристали к невысокому каменистому мысу. Над ним возвышалось ровное плоскогорье острова. На берегу было очень много плавника, виднелись следы песцов и белых медведей. Небо начинало покрываться облаками, но они не помешали взять высоты солнца.
Хотя манило побродить по острову, Георгий Яковлевич удержался от искушения. Поднимался ветерок с юго-запада. Пока укладывали инструменты и шли к шлюпке, ветер усилился. Но гребцы — Визе и Юган — хорошо справлялись, шлюпка подвигалась вперед. До судна осталось не больше мили, когда налетел первый шквалистый порыв. Шлюпка остановилась.
Капитан распорядился отправить на помощь большой баркас с девятью гребцами. В это самое время на горизонте показались льды, которые двигались в пролив.