Георгий Седов
Шрифт:
Так вот какова она, полярная ночь!
Тьмы настоящей нет, перед глазами не черно. Впереди и всюду — серо-голубая завеса. Сколько ни идешь, она отодвигается, но из себя не выпускает. С невольной настороженностью в душе идешь в ее глубину и ощущаешь и тесноту этого мрака и его бесконечность.
Сколько ни иди — не будет конца мгле и безмолвию. Даже при ясном небе не исчезает чувство неизменяемости. Горят ли в небе ясные крупные звезды или развертываются над головою роскошные занавесы северного сияния — ты от полярной ночи не уйдешь. С тобой движется все то же небо, а под ногами бесконечно однообразная поверхность моря или земля — закованные льдом, закрытые снегом. Таково ощущение бесконечности и плена».
Полуденный рассвет стал незаметен. В совсем ясные дни на юге еще горела неяркая заря. Зато когда небо бывало закрыто тучами, дня не было видно совсем. Постоянно налетали штормы и веток ураганной силы. Однажды художник после наблюдений на метеорологической станции отбился от каната, протянутого от судна до станции, и среди рева бури и вихрей, обрушивавшихся с гор, долго не мог найти судна. Вернулся с плотной снежной маской на лице. Палуба «Фоки» сравнялась со снежным покровом на льду.
Иногда по нескольку дней никто не отходил от судна даже на десять метров. Только наблюдатели метеорологической станции — Визе, художник, Лебедев и Пустошный — каждые два часа отправлялись на станцию и возвращались, залепленные снегем.
Нельзя сказать, что члены экспедиции скучали в это суровое время года. Геолог целыми днями изучал собранные образцы горных пород. Визе не хватало времени для приведения в готовый вид метеорологических наблюдений. Художник не оставлял фотографии и в эту пору, снимал и при луне и при магнии, и даже сделал снимок при свете звезд, посменно дежурил на метеостанции. Георгий Яковлевич продолжал наблюдения на астрономическом пункте, читал для членов экспедиции лекции по навигации.
От вынужденной ли неподвижности или от однообразного питания кое-кто стал жаловаться на недомогание. Георгий Яковлевич, заметив эти признаки и опасаясь цинги, стал посылать команду на прогулки и решил поднять настроение праздником.
19 декабря, в самые дни зимнего солнцестояния, состоялся праздник моряков.
Недели за три начались приготовления к нему.
Программа дня: иллюминация, салют из китобойных пушек, завтрак, сон и обед. Кают-компания и кубрик разукрашены до неузнаваемости гирляндами бумажных флажков и фонариков. Книжные полки и станки для ружей затянуты флагами.
После завтрака под гром пушек зажгли огни на палубе. Горящие плошки (консервные жестянки, наполненные медвежьим жиром) были укреплены по бортам, на мачтах и вантах. У сходней пылающие бочки из-под керосина. Отблески огней скользили по снегу, изборожденному бурями, играли на мертвенно-белых берегах и слабо замирали на отдаленных торосах.
Обед в этот день отличался изысканностью: закуски, бульон с пирожками, пельмени из сушеного мяса.
После обеда развеселившийся экипаж «Фоки» слушал музыку. День закончился прогулкой за песцами.
Глава VII
НОЧНОЙ ПОХОД
Подвижная и кипучая натура Седова с трудом выносила навязанную бездеятельность на зимовке. Он решил предпринять небольшое путешествие на север, не дожидаясь конца полярной ночи. Целью этого похода было определить с возможной тщательностью положение мыса Литке, отстоявшего от зимовки километров на пятьдесят.
Седов вышел 21 декабря, выбрав себе в спутники Югана Томиссара. Продовольствия взял на две недели.
При отправлении было тихо. Собаки везли хорошо. Вьюги отлично утрамбовали снежный покров на Панкратьевском полуострове. Любо было глядеть, как по залитой лунным светом равнине бежали провожавшие, стараясь не отстать от собак. Провожали почти все до последнего мыса на Панкратьевском полуострове [23] . Потом повернули назад, к своим теплым каютам, а нарта с двумя путниками спустилась на морской торосистый лед.
23
Впоследствии этот мыс был назван Седовым мысом Прощания.
Лунный свет в полярных странах ярче, чем где-либо. При нем можно читать. Отчетливо видна мушка на дуле ружья. Художник пробовал даже фотографировать при свете полной луны и получил прекрасные результаты. Находить дорогу не представляло никакого труда. На горизонте появились не виденные с осени горы, ясно вырисовывались скульптурные группы фантастических торосов. Отчетливо был виден каждый выступ, каждая щель.
При ярком свете луны Георгий Яковлевич успел дойти до какого-то берега. Вероятно, это был входной мыс неизвестного обширного залива, рядом с Панкратьевским полуостровом. Берег был свободен от льда. Среди прибрежных торосов торчали бревна плавника. Но не успел Георгий Яковлевич оглядеться как следует и решить, куда направиться дальше, как луна закрылась облаками. Слабый ветерок стал крепчать. Пока ставили палатку и распрягали собак, налетела свирепая вьюга. Она бушевала около полусуток.
Как только вьюга стала стихать, Седов и Томиссар начали собираться в дальнейший путь, хотя луны еще не было. Ее присутствие обозначалось слабо различимым световым пятном на небе.
Шли возле берега. Георгий Яковлевич напряженно всматривался, чтобы не оторваться от берега в таком раздражающем полусвете без теней. Ищи его потом, если луна совсем закроется.
Идти пришлось недолго. Вьюга снова завыла, скрывая и берег, и небо, и морские торосы. Снова поставили палатку.
Наконец, пришли к какому-то мысу на невысоком берегу. Направо находился глубоко вдавшийся узкий залив, впереди при свете луны был виден еще какой-то мыс. Вероятно, это и есть желанный мыс Литке. Небо над ним казалось черным. За ним, всего в полукилометре, плескалось совсем открытое море, отделенное от берега только неширокой полоской молодого льда.
Члены экспедиции Г. Я. Седова (слева направо): Н. Сахаров, В. Лебедев, Г. Линник, П. Кушаков, И. Пищухин, М. Шестаков, И. Кизино, Н. Пинегин, А. Инютин, М. Павлов. Лет о 1914 г.
Г. Я. Седов (в центре) перед отправлением к полюсу.
Спутники Г. Я. Седова:
Г. Линник (слева) и А. Пустошный.
Расположились лагерем на этом мысу. Ветер стих. Ярко светила луна. Не теряя времени, Седов принялся за наблюдения звезд. Наблюдения удались прекрасно. Остаток дня употребили на устройство лагеря и постройку снежной хижины для магнитных наблюдений. Получилось настоящее эскимосское иглу с куполообразным сводом. Огонек свечки, внесенной в хижину, отражался блестящими кирпичами ослепительно белого снега, словно зажгли не жалкий огарок, а сильную электрическую лампу.