Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы
Шрифт:
Чтобы ошельмовать и осмеять меня, картина была выставлена на Пленуме ЦК для обозрения, а затем ее возили на проходившие партактивы по Москве. Демонстрация картины сопровождалась соответствующими компрометирующими меня комментариями. «Смотрите, мол, как ЖУКОВ изобразил себя в подобии Георгия Победоносца».
Особенно в этом направлении старались те, кто не сумел прославиться в делах Великой Отечественной войны.
ХРУЩЕВ выступил на Пленуме последний. Он сказал: «Когда мы были с БУЛГАНИНЫМ на Дальнем Востоке, после посещения войск нас пригласил к себе на обед командующий дальневосточными войсками маршал МАЛИНОВСКИЙ. За обедом
Вот оказывается с каких пор МАЛИНОВСКИЙ занялся провокацией и подкопом против меня, а я и не подозревал этого за МАЛИНОВСКИМ.
Между прочим, мне показалось странным такое заявление МАЛИНОВСКОГО, сделанное ХРУЩЕВУ в 1955 году, так как так буквально таким же заявлением обо мне БЕРИЯ пугал СТАЛИНА, начиная с 1945 года. Возникал вопрос — уж не из одного ли источника исходили подобные провокационные заявления?
Ничего нет удивительного, если МАЛИНОВСКИЙ в 1955 году сделал такое провокационное заявление, то почему он не мог сделать тоже самое в 1945 г.
В ходе Пленума ЦК я понял, что вопрос обо мне уже решен в Президиуме окончательно, а потому е не счел нужным как-то оправдываться, зная, что из этого ничего не выйдет.
Я доложил Пленуму о том, что Вооруженные силы находятся в полной боевой готовности.
Проводя некоторое сокращение штатных политработников, я преследовал, прежде всего, цель повысить роль и активность партийных организаций, повысить роль единоначальников и сократить расходы на платные политорганы. Мне непонятно, почему вдруг так остро поставлен обо мне вопрос. Если я допустил ошибки — их я могу поправить. Для чего же принимать крайние меры? То, что здесь говорилось, в основном в какой то степени имело место, но здесь всем фактам дана иная тенденциозная политическая окраска.
На Пленуме меня вывели из состава Президиума и членов ЦК партии.
Постановление Пленума обо мне объявили через неделю, приурочив к сообщению о запуске ракеты на орбиту вокруг земли.
В отличие от существующего порядка, в моем присутствии Пленумом ЦК было принято решение только по организационному вопросу, т. е. о выводе меня из членов ЦК. Что же касается политического постановления, то оно при мне не обсуждалось, не принималось и я был лишен возможности защищаться в обвинениях, которые были в нем изложены.
Я, безусловно, не могу согласиться с принятым постановлением, ибо оно в своей основе не соответствует действительности и изложено явно тенденциозно, с целью очернить меня перед народом и партией.
Хуже всего то, что, как и прежде, в период господства культа личности мне бездоказательно приклеивали всевозможные антипартийные ярлыки, обвиняя бездоказательно в том, что я пытался оторвать вооруженные силы от партии, от народа.
Я считаю, что подобное постановление не выдерживает никакой критики. Возникает вопрос: как это можно в наших условиях оторвать многомиллионную армию от народа и партии при нахождении в ней более 90 % коммунистов и комсомольцев, ежегодного миллионного призыва молодняка в ряды армии, увольнения из ее рядов отслуживших срок своей службы, а также повседневного общения армии с многогранной жизнью партии и народа?
Я уверен, что ни народ, ни партия не поверили в столь странное в наших условиях
Одновременно с сообщением постановления Пленума ЦК в печати была помещена обо мне статья Маршала КОНЕВА, полна досужих выдумок и клеветнических выпадов.
КОНЕВ поразил меня своей беспринципностью.
Как известно, КОНЕВ был моим первым заместителем. Ему минимум три месяца в году приходилось замещать меня по должности Министра обороны, следовательно, очень часто приходилось проводить в жизнь все основные задачи, которые стояли перед Министерством обороны, повседневно контактируя их с ЦК и Правительством. И я не знаю случая, когда он имел бы особую от меня точку зрения по всем принципиальным вопросам. Он часто хвалился тем, что у нас в течении долгих лет совместной работы выработалась общая точка зрения по всем основным вопросам строительства и подготовки вооруженных сил.
Как старого политработника, я ценил КОНЕВА и прислушивался к его советам по вопросам воспитания личного состава и практическим вопросам партийно- политической работы.
КОНЕВ часто уверял меня в своей неизменной дружбе.
И каково же было мое удивление, когда он на Пленуме заявил, что он — КОНЕВ никогда не был мне другом, что он всегда считал, что я явно недооценивал его работу, что я его игнорировал и что он — КОНЕВ по ряду вопросов не был согласен со мной, но, что он опасался ставить вопросы о разногласии перед Президиумом ЦК, считая, что ЖУКОВ проводит вопросы согласовав с Президиумом.
Примерно через полгода после Пленума я случайно встретил КОНЕВА на Грановской улице. Я не хотел встречи и разговора с КОНЕВЫМ, но он, заметив меня, остановился около своей машины и ждал меня Между нами состоялся такой разговор КОНЕВ «Добрый день! Ты, что же не заходишь? Совсем от нас оторвался, забыл старых друзей»
Ответив на приветствие, я сказал «Иван Степанович! О каких ты друзьях говоришь9 Если говоришь о себе, так ты же заявил на Пленуме ЦК, что никогда не был другом ЖУКОВА»
КОНЕВ «Ты, конечно, всего того не знаешь, что предшествовало Пленуму ЦК, тогда вопрос стоял очень серьезно Заходи, поговорим»
Я ему ответил «Ты, что же, Иван Степанович, перепугался и стал открещиваться от дружбы со мной? А вообще-то я тебя не понимаю Ты же Маршал Советского Союза, член ЦК, знал хорошо все то, что говорилось обо мне, является фальшью, сфабрикованной против меня с определенной целью Как же ты не возражал против всей этой затеи? Что касается твоего приглашения заходить в Министерство обороны, думаю, что мне там делать нечего»
Ввиду того, что прохожие, узнавая нас, стали останавливаться, мы распрощались. КОНЕВ сел в машину, я пошел пешком проветриться после такого неприятного разговора.
После исключения из Президиума всей группы МОЛОТОВА — МАЛЕНКОВА, из Президиума ЦК были выведены КИРИЧЕНКО, АРИСТОВ, ИГНАТОВ, ФУРЦЕВА, ПОСПЕЛОВ.
Из старой гвардии в Президиуме остался один МИКОЯН Ну, он старый дипломат Никто так не умеет ориентироваться в обстановке и приспосабливаться к ней, как А И МИКОЯН
В постановлении Пленума ЦК было сказано о предоставлении мне другой работы, но это постановление не было выполнено и я, вполне работоспособный, был уволен в отставку.
После увольнения в отставку, длительное время на страницах печати, в выступлениях, лекциях и пр мою деятельность стараются изобразить в искаженном виде, приписывая ряд несуществовавших в жизни отрицательных моментов.