Герцогиня. Без права на счастье
Шрифт:
– Прямо таки Васька? – усмехнулась я. Агата… Прямо как любовница моего мужа.
– Василиса, Ваша Милость, – сконфуженно исправилась Агата, опуская взгляд.
– Значит и называй Василисой. Девочке замуж выходить пора, а всё мальчишкой называют.
– Слушаюсь, Ваша милость, – ещё тише прошептала Агата.
– Агата и Василиса, мои покои чистые, как и столовая. Я так понимаю, вы постоянно убираетесь там. Но в целом… Грязь, паутина, пыль и, я так полагаю, грызуны. Поэтому, приказываю. Не надо убирать в моих покоях и покоях Мелинды ежедневно, займитесь другими
– Да зачем это, – буркнул седой мужчина. Смутно знакомый, но имя я его вспомнить не могла. – Ладно ещё комнаты господские, но когда комнаты слуг девочкам убирать?
– Выйди и скажи, как тебя зовут, – приказала, холодно глядя на старика.
– Всевол, госпожа. Конюх я, али не помните?
– Не помню, Всевол. Извини. А комнаты убирать свои вы сами будете, каждый за собой. И бельё стирать раз в неделю, не реже. Штаны свои видел? А рубаху?
– Так ежели стирать, быстро испортим вещи, – всплеснул руками Всевол.
– Мыться и стираться не будешь, заболеешь холерой какой-нибудь. А потом в господский дом принесёшь, да заразишь. Меня, Мелинду… Сможешь себе простить гибель маленькой герцогини?
– Не думал я об этом, – пробормотал Всевол, почесав затылок. – Если прям так, то будем убираться, конечно.
– Значит так, приказы мои исполняете, но к обсуждению я готова. Мария, ты будешь моей горничной.
– Так старая я уже, ваша милость, – запричитала верная подданная. – Вам бы молоденькую, обученную.
– А где мне её взять? – уточнила я, глядя на женщину. – Может, из столицы выписать? Или по рекомендации соседей? А чем ей платить? Медью из кошелька капитана?
– Ваша милость, простите, – шепнула Мария, опуская голову. – Не подумала, старая.
– Ваша Милость, что же дальше будет? – заскулила Дарина.
Собственно, она выражала настрой всех собравшихся. Напуганных и уже не верящих.
– Я не создатель, будущего не знаю, – вздохнула я. – Но я постараюсь привести дела поместья в порядок. А теперь, давайте вернёмся к своим делам. Всевол, ты карету подготовил?
– А что её готовить? Вытолкал из сарая до и всё, – буркнул мужчина. – Карета ездит ещё. Только вы же злиться будете. сильно.
– На что? – удивлённо обернулась мужчине.
– Вы же понимаете, что нам без кареты ну совсем никуда было. Вот и поснимали всю обивку, да спрятали, чтобы муж ваш карету не отобрал. Но мы ничего не портили!
– И что же, обратно всё приделать можно? – спросила я, а у самой губы расползались в улыбке.
– Можно, – уверенно кивнул мужчина. – Почему нельзя-то? А вы не накажете?
– Не накажу, – рассмеялась я, качая головой. – Я тебе спасибо большое скажу. А что, ещё что-то прятали от господина-то?
– Нет, госпожа, больше ничего, – замотел головой старик.
Только я по глазам видела – врёт. Не доверяет, пока, но это временно. Что же, карета у нас есть. Осталось найти лошадь и… молиться, чтобы всё получилось.
– Вы подождите
– Только быстрее, – поторопила я, глядя на небо. Солнце практически село, ещё немного, и на улице будет темно.
– Как прикажете, – кивнул старик, ускоряясь.
Я шла медленно, осматриваясь вокруг. Сюда бы толкового садовника. Траву скосить, деревья подрезать, кустарники подстричь. Клумбы с цветами заросли, только розы торчали, и ещё несколько многолетников.
Я помнила, как тут было. Словно не Адель, а я здесь жила, бегала в детстве по этим дорожкам и забиралась на башню, чтобы оттуда смотреть на звёзды.
И в тоже время во мне были живы ещё мои воспоминания. Ангелины Валерьевны Ведищевой. Интересно, многие ли горевали, узнав о моей гибели? Что обо мне говорили возле гроба? Тридцать семь лет, одинока, родственников практически нет, лишь пьяница-отец и пара двоюродных сестёр, с которыми я и не общалась никогда. Точнее, общалась, пока не умерла мама. Потом отец запил, семилетняя я бегала беспризорно по улице, боясь, что друзья отца меня обидят. А когда в пылу драки отец убил собутыльника, меня забрали в детдом. Шесть долгих лет я познавала школу жизни в стенах детского дома, пока отец отбывал наказание. Скучала ли я? Нет, но домой хотелось, потому и радостно кивнула, когда меня спросили, возвращать ли меня отцу.
Как из меня выросло то, что выросло? Чудо, не иначе. Два года борьбы с пьянками отца и попытками учиться, чтобы не утонуть в болоте нищеты тут же, в глухой деревне. А в восемнадцать поступила в университет, где меня и заприметил мой первый мужчина. Он любил меня, обеспечивал, учил, помогал… А я пользовалась привилегиями любовницы богатого человека.
А потом он умер, оставив мне вполне неплохую квартиру и стартовый капитал. Небольшой, по меркам города миллионника, но мне хватило, чтобы открыть своё первое дело. Сфера логистики в те времена только начинала развиваться, но конкуренция уже была. И в основном среди тех, кто заработал начальный капитал незаконно. Шантаж, угрозы, наглость – я готова была на всё, лишь бы не упустить шанс, не вернуться в тот ад, из которого с таким трудом вырвалась. Репутация властной и жесткой бизнесвумен шла со мной до самой кончины.
Сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что многое бы хотела поменять. Например, родить ребёнка, выйти замуж и передать управление бизнесом в руки мужа.
Хотя я и сейчас поступила также, как в прошлой жизни. Вместо того, чтобы продать поместье и уехать в небольшой город, я опять влезаю в заведомо убыточное дело, надеясь стать уважаемой герцогиней, а не просто обнищавшей женщиной с ребёнком.
Всё же, верно говорят, что не так-то просто разобраться со своими внутренними демонами. Например, Мелинда. Я не испытываю всепоглощающей любви к девочке, но вижу в ней себя. И мне хочется дать ей хоть какое-то подобие семьи, компенсировать свои детские травмы. А благодаря ей и я стану другой.