Германская армия на Западном фронте. Воспоминания начальника Генерального штаба. 1939-1945
Шрифт:
Западный вал
На принципы французской стратегии в 1939 году глубоко повлиял опыт Первой мировой войны. Французы шаг за шагом обеспечивали запланированное медленное наступление, дабы избежать всяческого риска. В то время как снаряженная arm'ee de couverture (армия прикрытия – фр.) организовывалась довольно быстро, тотальная мобилизация и подготовка всех соединений армии к боевым действиям занимала много времени. Возможно, именно это привело к тому, что Франция оставалась в обороне. В то же время французский главнокомандующий генерал Гамелен, скорее всего, находился под сильным впечатлением от существования Западного вала. Организация Тодта к осени 1938 года на самом деле построила более трех тысяч бетонных сооружений между Ахеном и швейцарской границей, то есть в течение обещанных полугода. Скорость работ и число оборудованных огневых позиций, разумеется, производили впечатление и свидетельствовали о первоклассной организации и громадном энтузиазме. Это, безусловно, следует
Что же касается этого необыкновенного технического достижения, то отметим, что возведенный вал, с точки зрения военного эксперта, не представлял собой «непроницаемую стену фортификаций», как его называла наша пропаганда. В то время всю ситуацию часто сравнивали, и довольно справедливо, с потемкинскими деревнями, ибо оборона не отвечала современным требованиям постоянных укреплений. Число оборудованных огневых позиций не является единственным показателем их ценности. Более важно их сопротивление снарядам и бомбам, четкая взаимосвязь всей системы обороны, дальние рубежи которой сливаются с поверхностью земли, сила оружия, а также обученность войск ведению фортификационной войны.
Подробное исследование в свете этих требований приводит к следующим результатам: большинство оборудованных огневых точек имели бетонные крыши лишь восемь сантиметров толщиной, что не могло защитить от тяжелых снарядов. У многих точек впереди имелись амбразуры, что в данном случае не являлось тактическим преимуществом. С другой стороны, было невозможно для команды поста прикрывать примыкающую площадь в сочетании со следующей огневой точкой; с другой стороны, враг мог легко вывести пост из строя, выстрелив прямо в амбразуру с безопасного расстояния, избегая при этом тяжелых и дорогостоящих ближних атак. Из-за нехватки времени было невозможно закрепить оборудованные огневые точки в земле, как того требовали тактики. Многие из них находились на неблагоприятных передних склонах холмов. Противотанковые препятствия были сооружены на сравнительно небольшом количестве участков. Особенно тревожило то, что некоторые огневые позиции вовсе не имели амбразур, и поэтому их можно было использовать только как укрытия. Командиры боялись, что те войска, у которых нервы не выдержат артиллерийского огня, спрячутся в своих убежищах и, таким образом, во время битвы окажутся бесполезными. Поэтому командиры запрещали использовать эти укрытия, однако стали бы считаться с их запретом, если бы все обернулось к худшему. Для тех, кто разбирался в технических вопросах, причина строительства укрытий не была секретом – оборудованные огневые точки без амбразур можно было построить быстрее, чем те, которые такие бойницы имели. Устраивая первые, можно было доложить Гитлеру о высокой скорости строительства, который не намеревался вникать в детали и не желал дотошно разбираться в том, что построено и имеет ли это какую-либо реальную цену. И наконец, число войск, обученных вести фортификационную войну, было ничтожно мало.
Цель Гитлера в строительстве Западного вала, вне сомнения, была достигнута. Возведение этих укреплений вдоль сотен километров границы произвело большое впечатление на французских и британских политиков осенью 1938 года и, разумеется, оказало некоторое влияние на условия Мюнхенского соглашения, столь благоприятные для Германии. В начале войны Западный вал также, вероятно, выполнял функцию устрашения, что укрепляло решение французов медлить. Таким образом, Гитлер смог начать и завершить Польскую кампанию почти со всей действующей армией, в то время как небольшое количество дивизий второй и четвертой линии, большинство из которых не были готовы сражаться, несли вахту «на Западе» из-за укреплений, которые никоим образом нельзя считать непроницаемыми и лишь отчасти законченными. Гитлер блефовал, сделав ложный выпад высшего ранга. Западный вал выполнил вторую задачу, которую предписал ему Гитлер, при этом не подвергнувшись реальному испытанию на прочность. Летом 1940 года его роль, очевидно, была сыграна, а разоружение началось ради строительства Атлантического вала. Таким образом, Западный вал сделался непригодным к обороне. Скептики вроде Рундштедта никогда, даже в 1939 году, не приписывали большой ценности Западному валу, хотя после победы над Францией они считали, что не слишком мудро уничтожить его без особой надобности. Никто не может знать, когда он вновь сможет пригодиться.
Период ожидания
К концу сентября Польская кампания была завершена, польская армия прекратила существование. Все действующие германские дивизии, которые были заняты там, можно было перебросить на Запад. Достаточно было оставить генерал-губернаторство под защитой резервистов и местной охраны. Переброска началась в конце сентября, войска, прибывающие на Запад, впервые наполнили плотью и кровью костяк армии, который существовал до сих пор. Наконец кризис на Западе миновал. После ноября ни одна атака французов не имела каких-нибудь шансов на успех.
27 сентября 1939 года Гитлер приказал главнокомандующему вермахтом и начальнику их Генерального штаба посетить его в рейхсканцелярии. Он сообщил им, что принял решение напасть на Францию, поскольку было невыносимо ждать, когда западные государства нападут первыми. Находясь на передовой, Рур, являвшийся ядром военной промышленности, может попасть в руки врага, а этого нельзя допустить ни при каких обстоятельствах. Нейтралитет Бельгии был ненастоящим, только что она построила укрепления именно на германской, а не на французской границе. Последняя была весьма скудно укомплектована людьми, в то время как все ее силы сосредоточились на границе с Германией. К тому же Гитлер располагал неопровержимыми доказательствами того, что существовало соглашение со стороны Генеральных штабов западных государств о том, что англо-французские войска должны вступить в Бельгию. Удар против Франции, по его мнению, следует нанести с правого крыла в направлении Лана. Армия должна была ответить ему, какова самая ранняя дата начала выступления. Гитлер сообщил командованию о своих намерениях без предварительного обсуждения их с Браухичем или Гальдером. Ибо те хотели продолжить существующую оборону, поскольку считали, что нарушение нейтралитета Голландии и Бельгии не может быть оправданным, а также потому, что германские силы недостаточно сильны, чтобы прорвать линию Мажино фронтальной атакой.
Следующие встречи между Гитлером и армейскими лидерами происходили в первой половине октября. И вновь Гитлер подчеркнул важность Бельгии и Голландии, как зоны обороны для Рура, а равно как щита от атак с воздуха. По его мнению, войска западных государств могут войти в Бельгию в любой момент, по договоренности с ее правительством. Относительно этого имеются недвусмысленные свидетельства. Было крайне важно, чтобы враг не прорвался первым, поэтому необходимо поторопиться. Браухич чувствовал, что он не в той позиции, чтобы отговаривать Гитлера от его плана, а самая ранняя дата, когда армия могла быть готова, была назначена на 12 ноября.
Тем временем за прибытием войск с востока последовала реорганизация армии. Теперь она состояла не из одной, а из трех групп армий и включала не три, а семь армий. Если перед этим все было направлено на длительную позиционную войну, то теперь политика полностью изменилась. Командующие, которые с большими трудностями умудрялись готовить их рекрутов и резервные дивизии к обороне, теперь, к своему недовольству, находили, что от них ждут, что они поведут эти зеленые войска в атаку. Они считали, что их подразделения не готовы для этого, и предвидели поражение. В то же время намерение нарушить нейтралитет стран, которые теперь назывались Бенилюкс, явилось для многих шоком. Тяжелые политические последствия вторжения в Бельгию в 1914 году все еще были свежи в памяти многих офицеров. Обо всех этих ошибках было доложено Верховному командованию армии, и это лишь укрепляло намерение последней как можно дольше оттянуть начало наступления и таким образом выиграть время для смены политической ситуации. Армейские лидеры все еще верили, что возможно некое урегулирование конфликта, которое поможет избежать мировой войны с ее непредсказуемыми последствиями. В этом, как они понимали, их мнение совпадает с мнением основной части германского народа. Наиболее выдающимся среди командиров высокого ранга был фельдмаршал фон Лееб, который пытался всеми имевшимися в его распоряжении средствами поддержать высшее командование армии в его оппозиции к Гитлеру. Меморандум, который он направил Браухичу, был представлен на Нюрнбергском трибунале. 31 октября 1939 года он среди прочего писал главнокомандующему армией: «Долг главнокомандующего армией, поддержанный всем Генеральным штабом и всеми ответственными органами армии, состоит в том, чтобы четко выразить свои взгляды, формально и со всем возможным усилением… Я готов лично заступиться за вас в ближайшие дни и сделать все, что может быть вследствие этого желательно или станет необходимым».
5 ноября 1939 года Браухич, после своих консультаций с группами армий, сказал Гитлеру, что нападение, которое планируется на 12 ноября, должно быть отложено. В качестве доводов он привел неблагоприятную погоду, серьезные просчеты в организации армии, необходимость создать новые формирования, развитие технических методов для совершения прорыва через линию Мажино и необходимость большего времени на подготовку и улучшение дисциплины в армии. Разговор закончился яростной сценой между Браухичем и Гитлером. В конце ее Гитлер лишь отменил свой приказ напасть 12 ноября, когда стало очевидно, что враг об этом узнал. В последующие дни Гитлер постоянно отдавал новые приказы о нападении, с интервалами в несколько дней, только для того, чтобы их потом отменить. Но тут наступила исключительно суровая зима 1939/40 года, которая сделала наступление совершенно невозможным.
23 ноября Гитлер приказал всем армиям и командующим армейскими группами прибыть к нему в рейхсканцелярию. Он отругал их за то, что они являлись представителями реакционного духа, который уже проявили во время Первой мировой войны. Он был убежден во мнении, что офицеры вели себя как «джентльмены» во время Польской кампании. Армейские лидеры противостояли всем его успешным предприятиям, была ли это реоккупация Рейнской области, или марш в Австрию, или его действия в Чехословакии. Он один создал новую армию за короткий промежуток времени перед лицом сопротивления армейского руководства. Благодаря ему Польская кампания была выиграна так быстро. А теперь все вокруг находят причины, почему не стоит начинать атаку на Францию. Однако он не позволит вводить себя в заблуждение. Он требует абсолютного соглашения с его идеями и безоговорочного подчинения. Говорят, что после этой речи Гитлер выпалил: «Что это за генералы, если мне приходится подталкивать их к войне, вместо того чтобы они сами делали это?» В тот же вечер Браухич подал в отставку, которая, впрочем, не была принята.