Гермес
Шрифт:
— Кто-то говорил про ангела с огненным мечом? — насмешливо осведомился Пиль.
Юфина Гутьеррес подошла к Ховену, двигаясь как оживший манекен. Мес махнул ей, и она, как будто только увидав его, кивнула ему — дернула шеей и головою в черном платке. Появились Сутех и бен Кебес. Их уже знали и приветствовали как равных, последнего — немного сдержаннее. С их появлением говорки и шум поутихли, и Мес громко произнес:
— Начнем же!
Он увидел среди задвигавшихся и рассаживающихся фигур лицо Ленты. По нему пробежала тень сомнения
— Мы не можем начать, — заставил он себя опровергнуть слова Меса. — Нет моей матери.
Тут же за этими словами произошло какое-то молниеносное движение. Ленту схватила черная Гутьеррес и с минуту вглядывались в его остановившиеся глаза.
— Мать, — каркнула она. — Так она — твоя мать?
— Ты, — выдохнул Лента. — Ты же исчезла!
Юфина заклекотала смехом, медленно выпустила его и ушла на свое место рядом с Ховеном. Лента сидел, совершенно потрясенный. Опомнившись, проговорил:
— Только враги миру могли пригласить ее сюда.
Юфина, по-видимому, наученная Ховеном, снова встала.
— Я пришла сюда сама, по праву, — выкрикнула. — Я имею право присутствовать на всех советах.
— Тварь! — с ненавистью глядя на нее, скрежетнул Лента и больше ничего не говорил.
Ховен в восторге зажмурился.
— Ничего, — весело прокричал Лерке. — Мы начнем сами.
Мес видел, что расселись все как-то неспроста, сторонник возле сторонника, оказавшись лицом к лицу со своими оппонентами. Лента, оставивший около себя пустое место, Бакст, как-то незаметно перебравшийся от Меса к нему, Мириам и Катабан сидели все рядом, сплоченным кружком. Их противников было больше, и число это усугублялось безучастными и равнодушными к происходящему — Баноккой, Суллой и Форкисом. Юфина Гутьеррес что-то клекотала.
— Архонты! — прозвучал бас, и Катабан встал. — Вы, семеро: Ховен, Цвингли, Лента, Сутех, Банокка и отсутствующие здесь Малларме и Редер. Я послан своим Господином!
— Всегда-то они с этого начинают, — проворчал Мес Пилю.
— Я чувствую, что наше неподкупное и строгое Буле превратится сегодня в злое судилище, — откликнулся тот. — Эти двое плохо сделали, что пришли только парою. Им бы явиться грозным сонмом, блистать и греметь и задавать тон. А это же — просто комедианство! Наши их сейчас съедят.
— Нам предстоит, — говорил Катабан, — принять решение важное и существенное.
— Позволь, — с ехидством в голосе проговорила со своего места Ирид, — на нашем Совете нам самим думать, какое предстоит принять решение.
— Верно, — грохнул Ховен.
Лерке смеялся, мотал головой.
— Ох, нет с нами Малларме — вот бы посмеялся старик!
Хмурый Форкис сказал:
— Пусть скажет, чего он там хочет. Все равно уже ясно, чем дело кончится.
— Говори, — обратился Лента к Катабану.
Тот едва сдерживался. Мириам шептала ему что-то на ухо, по всей видимости, успокаивая.
— На вас лежит выбор извечного и черного противника нашего Господина, — сказал наконец Катабан. — У всех вас шансы равны: все вы вредите ему равно. Поэтому выбирайте. Но знайте: мы остановились на Сете.
После этих слов наступило безмолвие. Сутех поднялся. Вопреки ожиданиям, он не ярился и не выглядел недовольным. Он поднялся. И, помедлив, вновь сел.
— Про! — оглушительно сказало Буле.
Катабан горестно склонился.
— Ваше слово, — сказал он. — Плачьте, люди, ибо снова объявилась погибель ваша!
Мес видел Ленту. Его голова также была склонена.
— В конце концов, — приглушенно проговорил Лента, — я рад, что Сатана избран не из нашей Семьи.
— Мы скорбим, — посреди тишины произнесла Мириам, и голос ее был звонок. — Мы все должны скорбеть. Но таковы законы мира: Сатана должен быть избран. На мне бремя еще горше, еще несчастней: я должна провозгласить Антихриста. Горька моя участь, ибо он должен быть из людей. Горька моя участь еще и потому, что я не знаю его имени. Вы мне должны сказать его. Кто скажет мне имя?
Они переглядывались. Они не знали. А ее взгляд был устремлен на Меса. Ты знаешь. Но я не хочу говорить. Ты знаешь. Пусть говорят другие. Ты должен. Я пока еще не должник. Враг, скажи имя Врага!
— Зет Браганса, — промолвил Мес. И будто вихрь возник в воздухе — Зет Браганса, Зет Браганса, — имя было произнесено и названо, ничто уже не могло повернуться вспять, имя было названо — Зет Браганса.
— Зет Браганса!
Он знал, что в это самое время, сейчас, невиданные силы, дающие имя всему, встряхнули где-то на мирах их избранника, перевернули его естество и сделали так, чтобы и он тоже знал о новом своем предназначении. Зет Браганса, ты стал Антихристом — знай об этом!
— Зет Браганса, ты стал Антихристом — знай об этом! — воскликнул Габриэль Катабан и воздел руки к небу. Браганса был по-новому окрещен.
И в этот момент безумие захлестнуло Ленту.
— А-а! — закричал он, падая на колени и раскачиваясь. — Горе! Горе! Все погибло! Погибло все!
— Что с ним? — спрашивали они друг друга. — Что с ним? — и только доктор Юфина Эдмонда Гутьеррес ни о чем не спрашивала, она была неестественно спокойна, ибо знала все доктор Юфина Эдмонда Гутьеррес.
— Горе! — Лента упал на землю и стал кататься, биясь головою о твердые камни. Из головы его, из нескольких сразу открывшихся ран, потекла кровь. — Мы все умерли! Умерли!
Среди поднявшейся неразберихи — бросились поднимать и успокаивать Ленту многие, — Мес прошел к месту Юфины. Тут он увидел Ховена. Они оба сидели рядом и отрешенно наблюдали за беготней и суетой вокруг тела Ленты.
— Она напустила на него безумие, — сказал Ховен, глядя на Меса и одной рукой заботливо прижимая к себе Юфину.
Мес перевел взгляд на нее.
— Мес, — забормотала она, не глядя на него. — Герр Мес, Аргоубийца. Ты же за нас? Ты за нас, герр Мес, Аргоубийца?
Он колебался. Он колебался.