Герои 1863 года. За нашу и вашу свободу
Шрифт:
В тот же вечер Коссовский известил землевольцев о приезде представителя польских революционеров и руководителя Комитета русских офицеров в Польше. Русский Центральный комитет, стоящий во главе «Земли и Воли», уполномочил для ведения переговоров с Падлевским и Потебней своих руководящих деятелей Александра Слепцова и Николая Утина. На переговорах присутствовали также: Коссовский как представитель столичных офицерских кружков и Лонгин Пантелеев как представитель Петербургского комитета «Земли и Воли». В своих «Воспоминаниях» Пантелеев изображает себя чуть ли не главным представителем землевольцев. На деле его роль была весьма скромной.
Переговоры длились несколько дней. Встречались в разных местах: на квартире Слепцова, у Пантелеева,
Вот быстрый в движениях, скоро возбуждающийся и скоро остывающий Утин; встряхивая своей пышной черной шевелюрой, он говорил быстро, много и почти всегда дельно. Рядом Слепцов — немногословный, спокойный и выдержанный. Видно, что это серьезный, хорошо знающий жизнь и много думающий человек, самоотверженно отдавшийся революционному делу. У него чуточку чопорная манера держаться, и в первый момент это создавало впечатление, что он свысока относится к своим собеседникам. Но впечатление это улетучилось быстро и бесследно. Исхудавший, большеглазый, обросший густой бородой, Потебня выглядел старше своих лет. Он брал слово редко, говорил негромко, но в каждом его слове звучала такая сила убежденности, что к его словам нельзя было отнестись без внимания и сочувствия. У Коссовско-го, напротив, проскальзывало неверие в необходимость революционной борьбы, в осуществимость обсуждаемых планов. Страх и растерянность, которые Падлевский моментами улавливал в его взгляде, не были случайностью: по мере развертывания борьбы Коссов-ский становился все более осторожным, все чаще уклонялся от конспиративных поручений, а после ареста в 1864 году дал откровенные показания.
Круг рассматривавшихся в Петербурге вопросов почти полностью совпадал с содержанием лондонских переговоров, только обсуждение сосредоточивалось главным образом в практически организационной сфере. Важнейшие программные вопросы были решены без особенных дискуссий, в духе согласованных в Лондоне положений. В заключительном меморандуме — единственном сохранившемся документе петербургских переговоров — это последнее обстоятельство было специально отмечено. Первый пункт меморандума гласил, что основные принципы, изложенные в письме Центрального национального комитета к издателям «Колокола», участниками переговоров, «приняты за основание союза двух народов — русского и польского».
Наиболее важные практические решения, которых настоятельно требовала сложившаяся обстановка, были связаны с организацией взаимодействия в условиях надвигающегося восстания. Русская сторона снова высказалась против преждевременного выступления, но в случае его неизбежности обещала возможное содействие; польская сторона согласилась с правомерностью такой позиции.
Вероятно, по предложению Падлевского и Потеб-ни к этому добавили еще две фразы: «Он [то есть ЦНК] надеется также, что умело направленная пропаганда доставит ему возможность войти в тесную связь с войсками, находящимися в настоящее время в Польше. В момент восстания эта пропаганда должна будет сосредоточиться на том, чтобы побудить войска к деятельному содействию восстанию».
Вообще положение и задачи возглавляемой По-тебней офицерской организации обсуждались очень оживленно. Сразу же по приезде Потебня встретился с руководством «Земли и Воли» и сообщил о решении офицерской организации присоединиться к обществу. Русский Центральный комитет одобрил это решение. На переговорах, где офицерская организация выступала уже в качестве составной части «Земли и Воли», было решено, что русские военные, которые примут участие в восстании, должны будут образовать самостоятельный корпус. Создание корпуса и управление им будет осуществляться Комитетом русских офицеров в Польше, представитель которого будет находиться при повстанческом руководстве в Варшаве. В свою очередь, Центральный комитет «Земли и Воли» будет иметь при Комитете русских офицеров в Польше постоянного представителя, который сможет придать действиям корпуса «национальный характер в смысле борьбы за дело русской независимости и свободы».
Когда все это было сформулировано и внесено в меморандум, Потебня рассказал о финансовом положении офицерской организации. Члены кружков и сочувствующие им военнослужащие охотно выделяли в общую кассу часть своих средств, но это ни в коей мере не обеспечивало имеющиеся нужды; без регулярной помощи польских конспиративных организаций Комитет русских офицеров в Польше не мог бы сводить концы с концами. Слепцов, ссылаясь на казначея «Земли и Воли» А. Д. Путяту, заявил, что в ближайшее время общество не сможет оказать серьезной финансовой помощи офицерской организации. Падлевский от имени польской стороны обязался взять на себя ее материальное обеспечение до тех пор, пока обстоятельства не изменятся. В результате пятый пункт меморандума пополнился следующей фразой: «До нового распоряжения все расходы по военной организации принимает на себя Центральный национальный комитет».
Во время последней встречи встал вопрос о том, что без регулярного обмена информацией было трудно обходиться и прежде, а теперь действовать без нее будет просто немыслимо. Условившись предварительно обо всем, что связано с технической стороной дела, в меморандум включили пункт о регулярной переписке и еженедельном обмене корреспонденцией «с целью осуществления постоянной связи и взаимопомощи двух организаций». В Петербурге связными были назначены Пантелеев и Коссовский; передаточным пунктом должно было служить Вильно, где и у русской и у польской стороны были прочные связи.
Во время переговоров Падлевский с большой горячностью доказывал, что нет силы, которая могла бы предотвратить восстание. Но встречи с Утиным и Слепцовым, разговоры с Потебней, памятные слова Герцена не прошли бесследно. На обратном пути в Варшаву, обдумывая петербургские впечатления, 19Э
Падлевский почувствовал справедливость их доводов и решил по возвращении сделать все возможное, чтобы предотвратить преждевременный взрыв. Но это не мешало ему продумывать основные стратегические принципы будущего восстания. Вскоре после петербургских встреч Падлевский разрабатывает свой план, предусматривавший нацеливание повстанческих сил Царства Польского на северо-восток. Этим достигались две важные цели. Во-первых, выводилась из строя новая коммуникация царских войск — Петербургско-Варшавская железная дорога (восстание 1863 года было одной из первых войн, в которых железные дороги приобретали стратегическое значение), а тем самым создавались условия для полного очищения Царства Польского от войск противника. Во-вторых, наступление повстанцев должно было содействовать распространению восстания в Литве и Белоруссии и установлению прямой связи с ожидаемой волной восстаний в самой России. Этот плац Пад-левского был прямым следствием заключенного русско-польского революционного союза, его военно-стратегическим воплощением.
Между тем в отсутствие Падлевского ЦНК был принят «план дислокации». Он предусматривал немедленный переход варшавских конскриптов на нелегальное положение и отправку их из города к родственникам, знакомым или членам конспиративной организации в различных районах Польши.
Осуществляя план, можно было спасти тысячи людей от рекрутства. Однако, разъехавшись по всей Польше в одиночку или небольшими группами, кон-скрипты неизбежно потеряли бы связь с организацией и перестали бы существовать как серьезная сила, столь необходимая в первые дни восстания. Этого нельзя было допустить.