Герои без вести не пропадают (Роман. Книга 1)

Кибек Митри Афанасьевич

Прошу прощения, господин полковник, военная присяга запрещает мне говорить с противником о служебных делах.

Надеюсь, вы понимаете, чем это может кончиться для вас?

Я — солдат, а солдат всегда готов к смерти, — твердо ответил капитан.

Что ж, ответ неплохой. Мы поговорим на эту тему позже, а пока идите в ту комнату, — сказал полковник, показывая на перегородку.

Увидев Соколова, сидевшего у маленького окошечка, Нордау оживился.

Господин Астахов, вы тоже попали в плен? — спросил он.

Об

этом после, — предупредительно подняв руку, остановил его Соколов. — Мы получили возможность вы слушать исповедь полковника Планка. Помолчим и послушаем, что он скажет о нас.

Нордау молча сел. В это время в землянку ввели шефа абвергруппы.

Я протестую! — заявил он. — Согласно Женевской конвенции, меня, раненого военнопленного, вы обязаны лечить, а не мучить допросами!

Не кривляйтесь, полковник Планк! — оборвал его Турханов. — Когда подвергали зверским пыткам пленных партизан, вы хоть раз вспомнили о Женевской конвенции?

Она распространяется только на регулярные войска, а не на партизан, — отпарировал Планк.

— А если не распространяется, чего же тогда требуете от нас их соблюдения? Будьте логичными!

Наступило тягостное молчание. Слышно было, как ерзал и тяжело дышал Планк.

—Но мы, в отличие от фашистов, не подвергаем пленных пыткам и даже не расстреливаем без суда, — продолжал Турханов. — Вас я на самолете отправлю в Советский Союз. Более того, если честно ответите на мои вопросы, предоставлю вам возможность спасти жизнь вашего адъютанта. Здесь у нас нет лагерей для военнопленных, а там 6н может облегчить вашу жизнь и, кроме того возможно, Даст показания в вашу пользу.

Там он мне не понадобится, — отрезал Планк.

Подумайте, полковник. Если вы не согласитесь спасти капитана Нордау, можете нажить в его лице непримиримого врага.

Вы дали понять, что его здесь ждет смерть. А для меня мертвый враг лучше живого свидетеля. Оставьте Нордау у себя и делайте с ним что хотите.

—А как с моими вопросами? Вы будете на них отвечать?

— Отвечу, если они не касаются моей служебной деятельности.

— Нас интересует именно это.

За разглашение служебной тайны меня ждет смерть, а я еще хочу жить.

Смерть вас ждет в любом случае.

Объясните!

Гестапо вас расстреляло бы за то, что допустили разгром абвергруппы со всей ее охраной. Но это не самое страшное. Где бы вы ни находились, вас убили бы абверовцы за предательство.

Не понимаю, о чем вы говорите.

— О плане «Финдлинг», изложенном вот здесь. Турханов извлек из полевой сумки толстую тетрадь в коричневом кожаном переплете и показал ее Планку. Тот побледнел, широко раскрыл глаза и инстинктивно протянул руку к своему дневнику, но Турханов быстро спрятал тетрадь в сумку.

— Вы читали? — тихо спросил Планк.

— Пока только просмотрел бегло. Мы можем опубликовать дневник. Кальтенбруннер, арестовавший

Канариса, узнал бы из него, как вы с адмиралом, за спиной Гитлера, не только допускали возможность восстановления независимой Польши, но и готовили для нее президента. Лучшего доказательства для обвинения Канариса в измене фюреру, пожалуй, трудно было бы найти. Думаю, теперь вы понимаете, что скоро вашей смерти будут жаждать не только в ведомстве безопасности, но и среди доверенных адмирала. Длинные руки гестапо и абвера не смогут дотянуться до вас только в одном случае, если вы будете находиться в Советском Союзе. А для этого вам надо сотрудничать с нами. Иного выхода для вас нет и не может быть.

Полковник Планк впервые подумал об этом еще во дворце Бохеньских, когда Турханов прострелил ему руку и тем самым предотвратил самоубийство. Но тогда он думал об этом как об отдаленном будущем. Теперь он понял,

Что это уже насущная необходимость. Поэтому он решил покориться судьбе.

Хорошо, я буду отвечать на ваши вопросы. Но прежде чем приступить к делу, прошу вас, ответьте мне на один вопрос.

Пожалуйста!

— Как вы узнали о целях и задачах абвергруппы 505? Из моего дневника или из других-источников?

— Методы своей работы мы не обязаны раскрывать, но могу вам сказать одно: о ваших планах мы знали давно. Мое появление в Келецком воеводстве было вызвано необходимостью сорвать провокацию, которую вы деятельно готовили против советских партизан, а план «Финдлинг» тесно связан с этой провокацией. Вот нам и пришлось сорвать оба ваших плана.

Значит, из моего дневника вы ничего нового не почерпнули?

В общем, да. Ваш дневник был для нас не источником информации, а доказательством преступной деятельности абвера, в том числе адмирала Канариса.

— Где я прятал дневник, кроме меня знал только один человек. Выходит, меня выдала моя жена? Турханов засмеялся:

Это к делу не относится... Скажите, полковник: месяц назад вы заслали в мой отряд двух провокаторов. Какова их дальнейшая судьба?

Одно время для нападения на деревню Бохеньки я рассчитывал использовать роту Айгашева и послал своих агентов к нему. Мои расчеты не оправдались. Во время случайного столкновения партизан с отрядом НСЗ оба моих агента были захвачены поляками и по ошибке расстреляны.

Еще кого вы засылали к нам?

Готовили, но заслать не успели. Турханов посмотрел на часы:

Время обеда. Нашу беседу мы продолжим после. Сейчас вас отведут на обед, — сказал он, сделав какую-то отметку в блокноте.

Любопытно будет отведать партизанской пищи, — улыбнулся Планк. — Как говорят русские: «Щи да каша — пища наша». Так ведь?

—Да, но ничего нового вы в нашей пище не найдете. Ведь мы пользуемся вашими же продуктами. А у вас у самих не всегда густо, а чаще всего пусто, — засмеялся Турханов.