Герои на все времена
Шрифт:
— Вот скажите, что вы себе думали, а? — облокотившись четвертью часа поздней о прилавок, бросил Арт пасмурный взгляд на испуганно сжавшегося в углу лавки кондитера.
— Да-да, вот и мне интересно, — статуей грозной богини нависнув над мужем, поддержала вопрос миссис Идасси. — Так вот оно, значит, какого ты обо мне мнения, Майкл Идасси. Жирная курица!.. Ну что молчишь? Сказать нечего? Как пожелание, головой не подумав, загадывать да супруге желать «перьями обрасти» — тут слова наготове, а как с женой после этого объясниться — так словно язык проглотил? А?
Мистер Идасси еще
Арт одернул пиджак.
Что ж, кажется, он стремительно становился здесь лишним. Да и вообще, присутствовать при семейной сцене — то еще удовольствие как для свидетеля, так и для самих ссорящихся.
Л'лар бросил взгляд на ряды аппетитных пирожных за стойкой.
«Купить, что ли, пару штук. С утра ведь ни крошки во рту не было».
Достав из кармана кошель, он отыскал два полуфэрриса.
— Ну, думается, мне пора. Дайте мне пару ваших чудесных пирожных, мисс, на ваш выбор — и я, пожалуй, пойду, — обратился он к вставшей вместо отца с матерью за прилавок Лиззи Идасси.
— Пожалуйста, сэр, — сняв с верхней полки пару пирожных с кремом, протянула ему небольшую коробочку девушка. — А денег не надо. Как можно? Прямо не знаю, как вас и благодарить-то. Вы ведь нам так помогли. — Лицо девушки осветила улыбка, робкая, едва заметная.
— Не за что, мисс, — ответил легкой полуулыбкой л'лар.
Снаружи кто-то расхохотался — неистово, громогласно. Послышались крики, визг, грохот опрокидываемых столов и стульев, кто-то в ужасе завопил. А затем раздался звук — как будто нечто гигантских размеров разом втянуло в себя воздух, а затем выпустило его — с такой силой, что из окон лишь чудом не вылетели все стекла.
— Ч-что это?! — подскочив, вскрикнул мистер Идасси.
— Не знаю, — нахмурившись, произнес Арт.
«А впрочем, чего тут не знать-то. Наверняка еще один дурень вообразил, что настал лучший день для претворения в жизнь самых бредовых фантазий», — чуть было не сорвалось у него с языка, но он вовремя удержался.
Семья Идасси и без того выглядела напуганной сверх всякой меры, Ни к чему пугать их еще больше. Тем более — соображениями, что пришли л'лару в голову.
Нет, абсолютной уверенности у него не было — и тем не менее все говорило за то, что он не ошибается.
Арт угрюмо вздохнул.
Давно, ох, давно уж такие, как этот, не решались совать свой нос в Златый Дол. И вот, похоже, один из них не то — набрался-таки смелости, не то — был вызван. Кем-то, кто потерял разум, ибо никто, будь он в здравом уме, не пошел бы на то, чтобы вызвать такое…
Мысленным приказанием обратив серебряное кольцо на руке в палочку, л'лар вышел на заполненную бегущей толпой улицу.
Позади него хлопнула дверь.
Подхватив под руки дочь, мистер и миссис Идасси бросились в погреб.
Он не хотел, чтобы так все сложилось. Не хотел всего этого, честно.
То есть, в общем, конечно, хотел — но не так же.
Не так…
Перепуганные горожане, валом валящие с Ратушной площади…
Поваленная статуя Альберта Справедливого…
Ветер —
Крики, плач, паника…
Отчаянное мяуканье, лай, перепуганный щебет…
Нет. Ничего этого он не хотел. Даже не думал, что может такое случиться…
Понурив голову, сжавшись, словно боясь, что вот сейчас кто-нибудь из мчавшихся прочь с площади горожан ткнет в него пальцем и завопит: «Он, это он виноват!» — Крис вынырнул из толпы и забился в единственное замеченное по пути место, где можно было не опасаться быть вновь подхваченным стремительным людским потоком, — небольшую нишу между двумя домами. Здесь, в этом единственном относительно безопасном укрытии, он прислонился к стене и вжал голову в плечи, стараясь изо всех сил не смотреть на творившееся на Джасмин-стрит.
Мирный, еще какой-нибудь час назад погруженный в праздничные шум и хлопоты город казался ему сейчас чем-то нереальным, далеким, как остров Равеннор.
Пять часов…
Еще четыре часа он не сможет помешать духу вытворять, что тому только заблагорассудится. Четыре часа бездействия, невозможности воспрепятствовать, остановить, изменить… Несколько часов кошмара…
Где, где была его голова? Чем только он думал, когда загадывал второе желание? Зная, кто будет претворять в жизнь таковое. По меньшей мере догадываясь, что слова о том, чтобы «слегка пошалить», для него и для духа разнятся в значении оных! И ведь можно же было все отменить, отыграть назад, дух ему намекал на такую возможность — но нет, он не стал. Потому, что разозлился.
Лицо Криса исказила горькая ухмылка. Он повел себя, как пяти… нет — как трехлетний сопляк.
У него был такой шанс! Шанс, какой выпадает раз в жизни! Переменить судьбу — если только такое возможно. Ну или просто — порадоваться тем приятным вещам, о которых давно уж мечтал, так ведь нет же. Ему захотелось возвыситься. Мистер Уоррен рассказывал про гордыню. И гнев. Что могут они сотворить с человеком. Но Крис, видимо, как всегда, плохо слушал. И вот теперь те приперли его к стенке. Приперли — и смеются ему в лицо. Гадко, мерзко. Что ж — стало быть, поделом.
Вот только жители города не виноваты, что признанный Мастер Неудач Крис Харви вновь сделал что-то не так.
Бросив взгляд по сторонам и убедившись в том, что на него не обращают внимания, Крис осторожно поднял взор кверху.
Где-то там, в набежавших на небо тучах, резвился предоставленный сам себе дух. Лихо, которое он разбудил, растревожил. И — выпустил на свободу.
Громоподобный хохот заставил его заткнуть уши. Мгновение спустя мощный порыв ветра промчался по улочке, опрокидывая стулья, срывая с петель ставни, вышибая из окон стекла. Цветы, зонты, шляпы, чашки, газеты, даже чей-то ковер-самолет — все это кружилось в обезумевшем вихре, заставлявшем перепуганных горожан шарахаться в стороны и в панике цепляться за уцелевшие ручки дверей или же — прижиматься к стенам.