Героин из Вьентьяна
Шрифт:
– Он очень доволен, что его дочь выходит замуж за человека столь богатого. Он желает, чтобы твои урожаи были всегда обильными и чтобы наши дети росли счастливыми...
В настоящий момент до этого было еще далеко... Малко взглянул на кувшины с рисовой водкой и огромные блюда с мелко нарубленным мясом, расставленные во дворе. Похоже, что семья Юболь опустошила рынок. Здесь было не менее двадцати уток, разрубленных на кусочки.
– Нужно, чтобы ты оделся, – сказала Юболь.
– Чтобы я оделся?!
Она рассмеялась.
– Да. Ты видишь
Казалось, она была на верху блаженства. Малко попытался не думать о том, зачем он приехал в Лаос. Никогда не следует воспринимать жизнь слишком серьезно. Но, похоже, Юболь по-настоящему втянется в игру.
– Ты же знаешь, что я очень скоро уеду отсюда, – сказал он. – Что все это понарошку...
Она разразилась своим странным пронзительным смехом.
– Разумеется! Но ты спас меня в глазах родителей, сняв для меня дом. И они счастливы. Они прекрасно знают, что ты никогда не приедешь жить в их деревню. Но они гордятся, что их дочь любима таким богатым и могущественным человеком.
Запах ладана заполнил весь дом. Завернутая в длинный саронг, с венком из цветов плюмерии на шее, Юболь с самым серьезным видом смотрела на Малко. На нем также был только саронг, обернутый вокруг талии. Тело его благоухало душистым пальмовым маслом.
Прямо перед ними присел на корточки вождь деревни. Рядом с ним лежала циновка, на которой были разложены восемь связок по десять тысяч кипов и несколько толстых белых веревок: церемонию можно было начинать.
Медленно и торжественно вождь деревни взял деньги и стал громким голосом пересчитывать их, обратившись лицом к двери.
Подсчет сопровождался радостными криками: это родственники, собравшиеся перед лестницей, выражали свое удовлетворение! У Малко слегка кружилась голова из-за рисовой водки, добрый десяток рюмок которой его заставили проглотить. Ему все время хотелось расхохотаться при мысли о том, что судьба его расследования зависела теперь от давней неприязни между двумя вьетнамцами.
Закончив подсчет денег, вождь деревни взял одну из веревок и обвязал ею запястье правой руки Малко. Юболь склонилась к нему, чтобы объяснить:
– Это баси. Каждая из этих веревок должна удерживать одну из твоих душ и приносить ей счастье. Нужно, чтобы ты их носил до тех пор, пока они сами собой не развяжутся. Иначе они могут принести несчастье.
Бормоча заклинания, вождь деревни продолжал обвязывать веревками запястья обеих рук Малко.
– А сколько же у человека душ? – спросил тот, несколько встревоженный.
– Много, – сказала Юболь. – Но заниматься следует только самыми главными.
Сейчас у Малко был вид начинающей артистки, которая вскрыла себе вены, но была спасена в последний момент. Вождь деревни потихоньку удалился, прижимая к груди кипу денег. Малко и Юболь остались одни в комнате, где не было никакой мебели, кроме толстой желтой циновки.
Юболь начала разматывать свой саронг. А Малко смотрел, как из спадающих одежд появляется ее миниатюрная, гибкая и смуглая фигурка. Оставив только венок из плюмерии, Юболь прижалась к Малко. Снаружи доносились крики и шутки родни, занятой истреблением рисовой водки.
– Тебе нужно забыть все твои проблемы на этот вечер, – сказала Юболь. – Я уверена, что Нго тебе поможет. Многие годы он мечтает отомстить Труонгу... А тем временем ты обязан отдать мне должное, иначе вся моя семья будет страшно расстроена.
– Почему ты оставила открытой дверь? – спросил Малко. – Сюда слетятся все москиты.
– Чтобы мои родичи могли заглядывать и видеть... Это уже слишком!
Взглянув на расстроенное лицо Малко, Юболь расхохоталась и начала стягивать с него саронг.
– Тебе нечего стыдиться! – сказала она, откровенно им любуясь.
Юболь растянулась на циновке и привлекла к себе Малко. Ее ловкие руки начали ласкать тело любовника, и он очень быстро забыл о присутствии ее бесцеремонной родни.
Малко потребовалось несколько секунд, чтобы связать скрип ступенек со смеющейся во весь рот физиономией человека, наблюдавшего за ними через полуоткрытую дверь. Сидя на нем верхом, Юболь громко хохотала, сжимая его бедра на удивление сильными ногами. В начале их любовной игры Малко был немало удивлен этими совершенно неуместными раскатами смеха. Но тут же понял, что для Юболь это был способ дать понять своим близким, насколько велико было ее наслаждение. При каждом новом движении она впивалась ногтями в его тело и, откидывая назад голову, смеялась как безумная. Этому в немалой степени способствовала и рисовая водка.
– Там кто-то есть, – сказал Малко.
Он замер, но голова тут же исчезла. Юболь презрительно поморщилась и, закрыв глаза, продолжала ритмично скользить взад-вперед по телу Малко. Для нее в этот момент в мире существовало только одно: ее наслаждение.
Маленькое гибкое тело лаоски обладало, казалось, упругостью каучука.
– Продолжай, продолжай, – пробормотала она. Ступеньки лестницы снова скрипнули. Малко различил силуэт наблюдавшего за ними человека, но на этот раз не обратил на него никакого внимания. А Юболь снова залилась беспричинным смехом, закинув назад голову.
И тут же, обессилев, она упала на грудь Малко. Никогда Малко не поверил бы, что в этом маленьком теле таится столько энергии. А шум перед домом достиг своей высшей точки. Один из членов семьи громким голосом комментировал для более скромных родичей подвиги Малко.
Малко выходил из «Лан-Ксанга», когда расположившийся в садике перед отелем велорикша быстро тронулся и остановился перед ним. Человек этот так плохо говорил по-французски, что Малко с большим трудом угадал слова пароля: