Героиня мира
Шрифт:
— Вам следовало непременно позаботиться об этом. Мой секретарь обращался к вашим начальникам два дня назад.
— Два дня? Раньше, чем через две недели никого не принимают.
— Голубчик мой, — с пафосом произнес адвокат, и его хорошо поставленный, как у актера, голос заполнил помещение и забился о стены и окна, — эта дама — вдова воителя и принца из нашего города. Ее заставили прождать три месяца. А теперь ее примут не поздней, чем через три минуты.
Хотя писец, словно дриада, явно сросся с деревянным столом, он тут же встал и бесшумно удалился.
Разумеется, не прошло и получаса, как нас приняли.
Мне не было нужды сочинять какие-либо фразы. Я сидела в кресле,
— Позаботьтесь о том, чтобы его непременно заметили. Когда-то он принадлежал королеве, — наказала Воллюс, вручая его мне. — И не смотрите ни на кого из них, разве что изредка бросьте взгляд. А затем переведите его — глаза большие и полны света, устремлены вдаль… вот так. Да, именно. У вас от природы такой взгляд, он годится для дела и в то же время опасен.
Мой адвокат сообщил чиновнику о том, что супруг мой скончался во время изменнического отступления с юга. Его попытки уговорить генерала Дланта отказаться от безумных предательских намерений ни к чему не привели. Сердце его не выдержано, и он умер. Я — южанка, но связана родством с семействами Севера, и у меня имеются здесь друзья, например госпожа Воллюс (чиновник повел бровями). Я покинула родину, последовав за супругом, доверясь его покровительству. После кончины мужа мне довелось перенести жесточайшие испытания; человек, потрудившийся узнать хоть что-нибудь о последних днях отступления, может представить себе, какие именно. Добравшись наконец до родной провинции и города своего покойного супруга, принца Гурца, я обнаружила, что ко мне относятся как к бродяжке. Несправедливое унижение послужило последним ударом для моего пошатнувшегося здоровья. Болезнь свалила меня с ног, и доктора почти уже было потеряли всякую надежду.
— Я намерен предать гласности гнусную историю о проявленной некомпетентности и недоброжелательстве в ходе открытого заседания, а если понадобится, я доведу ее до сведения самого императора.
Несмотря на молодые годы, адвокат пользовался широкой известностью и внушал немалый страх. Воллюс выбрала его умышленно. Сомнительно, чтобы громогласные обвинения смогли достигнуть императорского слуха, а вот их влияние на общественное мнение, неблагоприятное для судейских, — дело совсем иное.
Чиновник возразил, что нам не следует торопить события.
— Три с лишним месяца — подобный срок, сэр, свидетельствует об отсутствии поспешности как с нашей стороны, так и со стороны судейства, представителем которого, насколько я понимаю, являетесь вы.
— Совершенно верно. Скажите, однако, мадам, что вы хотели получить по иску?
Я посмотрела вдаль — глаза большие и полны света — и почувствовала, какое воздействие оказал мой взгляд на чиновника.
— Всего лишь права, — тихо и четко проговорила я, — положенные мне как оставшейся без кормильца вдове.
Мои слова пришлись адвокату по душе, он погладил меня по плечу, обтянутому богатыми шелками.
— Госпожа Аара просит о законном гражданстве, а помимо этого о предоставлении ей права собственности на поместье Гурц.
— В котором до известной степени заинтересована корона.
Адвокат выпрямился, лицо его выразило оскорбленное изумление.
— Неужто мне следует полагать, что судейство Крейза, желая обустроить собственное гнездышко, готово лишить хрупкую юную даму наследства, завещанного ей любящим супругом на смертном одре? Разумеется, я ни за что не поверю, будто подобные заявления могут исходить от императора.
Чиновник облизал губы, а потом перо.
— Если госпожа составит заявление…
— Оно при мне, — сказал адвокат, — а также
Чиновник бросил быстрый взгляд в надежде, что я снова посмотрю на него, но я склонила голову и оперлась на руку, поблескивая золотым браслетом.
Он извинился, встал и вышел.
— Мы повергли его в трепет, — сказал мне адвокат. — Вот увидите, он вернется с каким-нибудь приятным известием.
И правда, он возвратился лишь с тем, чтобы препроводить нас в кабинет повыше рангом и с большим количеством мрамора, где мое заявление зачитали вслух перед господами мощного телосложения, перещеголявшими меня по количеству драгоценностей в наряде. Они задали мне ряд вопросов, на которые ответил адвокат, поглядели на браслет, на имя Воллюс в списке моих покровителей и сказали, что весть о несправедливом обращении со мной весьма их встревожила, что проявленная мной в столь беспокойные времена верность достойна всяческого уважения, что Гурц был отменный ученый и патриот, что через три дня я могу зайти снова.
— Нам придется еще раз повторить всю процедуру? — спросила я адвоката.
— Отнюдь. Через три дня вы получите гражданство. А на протяжении недели и поместье.
— Все так просто?
— Это редкое исключение. Но у вас прекрасные друзья, госпожа Аара. Впрочем, пожалуй, мне пора привыкать величать вас по-новому. Необходимо, чтобы император присвоил вам титул, но это всего лишь формальность. Старик каждый месяц подписывает штук по двадцать таких любовных записок, в наказание за расширение границ империи. Награды и взыскания. Я и сам принц. Быть может, вы позволите мне нанести вам визит в поместье, принцесса Аара?
Сколько же времени прошло с тех пор, как я стала северянкой? Ах, это случилось задолго до того дня, когда мне вручили скрепленный печатью свиток с гербом Сазрата и Кронии. Мне кажется, это произошло в тот день, среди снегов, когда стоявший в дверях домика чавриец сказал: «Гляди-ка, тут есть даже юбчонка, нам на радость». И мне показалось, будто он говорит по-крониански, но все было иначе. Он говорил на языке моего родного города, моего детства, поэтому я и поняла его. А затем, словно яблоньку, я все перекрутила, словно яблоньку, флюгер, предатель, я не пожелала знать. Мельм пронзил его мечом. Я стояла с метлой наготове. Мы отбились от них. По-моему, именно в тот день я отреклась от старых привязанностей, если и не приобрела кронианского гражданства…
… А Фенсер, в какой день?
Это просто.
День, вечер, когда приказ о вынесении смертного приговора и о его отсрочке доставили обратно в Сектор Пантеон.
Я сделала его тем, что он являет собой теперь. Мое перо, вычеркнувшее его имя из списка приговоренных к смерти: «Заметьте, по размышлении имена некоторых людей оказались вычеркнуты, поскольку они имеют потенциальную возможность содействовать осуществлению замыслов императора».
Вражеский приспешник.
Он ожидал казни — веревка, черная крышка, небытие или наказание богов, о которых он говорил. Да, он уже вел эту дискуссию с самим собой, ведь в той дыре, куда они его упрятали, времени для этого нашлось предостаточно, чего не случалось прежде среди безумств на поле боя. И вот дверь открывается, камеру заливает свет луны, свет дня или только свет факелов, с которыми явилась стража, и он поднимается на ноги, думая, что вот и пришел конец веревочке, и ответ на вопросы, которые он задавал себе, откроется ему, когда петля сожмет горло, а если повезет, когда переломится позвоночник. Но нет, они ведут его в другое место Он станет им другом. Ведь он обладает знаниями, которые им пригодятся, и готов поделиться.