Герой, девочка и демон
Шрифт:
– Фпафибо. Мофет потом.
Акил воспользовался редким мгновением, когда Сандра ощущала себя обязанной, к чему относилась на удивление серьёзно, и предложил пройтись к берегу. При всей своей новообретённой нелюдимости и безразличии сестра умела молчать, правильно ощущая подобные моменты, и, несмотря на явную скуку, сидела и ждала, пока брат заговорит.
– Я женюсь сегодня. Понимаешь?
Сандра уронила голову набок, не став скрывать возмущения сложным словом, которые обычно просто игнорировала.
– Нейра. Моя будет. Как мама с папой, – как мог просто объяснил мальчик.
– Пвафдник? – уточнила она, указывая на деревню,
– Это называется свадьба.
– Фадьба?
Акил расхохотался от неожиданности. Слово прозвучало слишком смешно. Девочка рассержено вскочила, сжав кулаки, и легонько, явно сдержавшись, пнула брата. И хотя это было невероятно мило, он снова заметил совершенно недетский взгляд в момент вспышки гнева. Даже шутливого.
Мальчик не удержал вызванное этим смущение, которое девочка интерпретировала по-своему. Сандра, похоже, приняла это за недовольство неуспехом в произношении и начала напрягаться, готовясь попытаться произнести слово правильно. Акил, понимая, что это причинит ей боль, тут же вскочил и обнял сестру.
Она терпеть не могла, а то и вовсе ненавидела прикосновения, в лучшем случае реагируя по-кошачьи и недовольно отстраняясь, но в этот раз, скорее всего, осознала, что её попытались защитить от боли, и позволила брату задержать объятия на несколько мгновений, хотя и не смогла скрыть недовольный выдох. Всё же отпрянув, девочка взяла мешочек со своего пояса и вытряхнула несколько камней.
– Блефтяфки, – она осторожно протянула руку и, помедлив, объяснила: – Подавок.
Акил прослезился, когда принял подарок, слишком хорошо зная, насколько сестре последний год было безразлично всё вокруг. Не зная, как отблагодарить, он замер в вопросительном жесте, протянув руку для прикосновения. Сандра замерла в раздумьях, но вскоре с лёгкой брезгливостью покачала головой.
– Ты милая. Даже такая злюка.
Обвинения в злобности, к удивлению брата, заставили Сандру почти иронично улыбнуться, хотя ей больше не были свойственны столь сложные эмоции.
– Я буду скучать, – со всей теплотой кивнул мальчик.
Девочка в непонимании уронила голову набок.
– После свадьбы. Жить буду у невесты. Недалеко, но не вместе.
В этот раз он не стал мешать, когда она зажмурилась, пытаясь думать, но пожалел, когда чуть ли не впервые после травмы увидел в её глазах растерянность. Сестра завертела головой, задрожала и, перебарывая себя, всё же взяла ладонь брата, вопросительно посмотрев снизу вверх.
– Нет, – покачал головой Акил.
Скрипнув зубами, она прильнула целиком, обняв его руку, но получила тот же ответ. Уже знакомое бешенство сверкнуло в глазах, задержавшись на долгий по её меркам срок. Но это было гораздо лучше, чем увидеть там холод. Боль от вины за расставание и радость от того, что не безразличен сестре смешались внутри. А когда девочка обиделась, захныкала и побежала в сторону деревни, Акил ощутил прилив счастья: так поступил бы ребёнок, так поступила бы маленькая девочка. Мучавшие последнее время безумные подозрения слегка развеялись, и он поспешил за сестрой.
Сандра не имела шанса убежать в тунике, мешавшей как следует переставлять ноги. Брат давал ей время остыть, не нагоняя сразу, и аккуратно остановил, лишь когда до деревни осталось совсем немного.
– Послушай… – начал он, но девочка на удивление ловко и без труда выкрутилась.
Когда это повторилось ещё трижды, Акил уже собрался объясняться на бегу, но тут Сандра резко замерла.
Мальчик едва успел обрадоваться, как вдруг поймал взгляд сестры. Бешенство и обида исчезли из глаз, превратившись в холод, подобного которому он ещё не видел. В один прыжок Сандра оказалась рядом и резко дёрнула к земле. Это оказалось столь неожиданно, что Акил упал на одно колено, тут же снова испытав все сомнения и даже испугавшись девочки, которая решительным жестом прижала палец к губам.
Исключительно из-за непонимания и нежелания сильнее обидеть сестру, глаза которой ещё не высохли от слёз, он прильнул к траве и замолчал. И в этот момент Акил услышал раздававшиеся в деревне вопли.
Глава 2. Герой
Сандра снова потянула вниз, когда брат попытался встать и посмотреть. Девочка изо всех сил стиснула зубы, явно терпя боль от попыток думать, но всё же смогла вспомнить подходящие жесты. Она весьма неудачно попыталась сделать жалобное лицо и, продолжая прижимать палец к губам, указала ладонью на землю, но не встретила понимания и с заметной неохотой подала пример, начав ползти.
Всех сил Акилу стоило последовать её примеру и не вскочить, побежав к дому, который был так близко. Движение за движением он продирался сквозь густые колосья травы, подтягиваясь локтями и ногами вперёд столь медленно, что Сандра не сдержала недовольство во взгляде. Сестра же двигалась точно змея, проделав тот же путь, по меньшей мере, втрое быстрее, однако не стала выглядывать с холма.
Мальчик смог убедить себя, что дело в страхе, а не безразличии, и слегка поднял голову, которую Сандра тут же за ухо опустила. Она с раздражением прижала его к земле и раздвинула траву перед глазами. Даже в агонии ужаса Акил испытал искреннюю благодарность за такую заботу и не задумался откуда взялись подобные инстинкты у 9-летней девочки.
Взгляду предстало жуткое зрелище. Вся деревня и гости свадьбы сбились в кучу, окружённые несколькими людьми с оружием. И это были незнакомцы, даже одеждой отличавшиеся от мужчин, которым раз в год, почему-то, отдавали некоторую часть урожая. Избитый до полусмерти староста валялся под столом, запачкав белоснежную скатерть собственной кровью и лишившись широкого серебряного браслета, вызывавшего у всех соседей белую зависть. Собранные со всех дворов животные, которым полагалось стоять в загонах, пугливо и неуклюже толпились, будучи привязанными к забору, возле которого лежали вытащенные из амбаров мешки с запасами зерна на зиму.
Когда колол дрова, Акил, как и любой мальчик, представлял себя воином, размахивавшим топором, но, увидев человека с копьём, лишился и намёков на храбрость, предательски пытавшуюся пробиться через инстинкт самосохранения. Словно парализованный, он вжался в траву и замер, внимательно следя за каждым движением.
С демонстративными небрежностью и презрением отряд воинов ворошил столь заботливо приготовленные матерью угощения. Понравившуюся рыбку, коптившуюся для такого случая полгода, они забросили в мешки; бадью с непонравившейся кашей скинули со стола; жаркое из овцы, зарезанной как раз к празднику, тоже не оценили и использовали как закуску к забродившему молоку. Мальчик, полгода не евший баранину, окромя редких кусочков в супе, с ужасом смотрел, как ещё полные мяса кости летели на землю.