Герой-любовник, или Один запретный вечер
Шрифт:
– На долгие истории у меня совершенно нет времени. Извините. Да вы садитесь.
Я села на краешек стула.
Зазвонил телефон. Он кратко поговорил по телефону и снова повернулся ко мне.
– Давайте сделаем так. Сейчас уже конец рабочего дня. Я подвезу вас домой и по дороге вы мне все расскажете. Идет?
– Идет.
Это было лучше, чем ничего. По дороге я успею рассказать ему все, что меня мучает. Должна успеть.
– Тогда подождите меня в коридоре. Может, вы хотите чай? Кофе, по-моему, только
– Если нетрудно. – В горле у меня пересохло от волнения и глоток чая мне, действительно, не повредил бы.
– Нет проблем. – Он поднял трубку и кому-то позвонил.
– Вера! Зайди ко мне!
Через пару секунд на пороге кабинета материализовалась пышногрудая девица в белом халате и белой шапочке, из-под которой выбивались рыжие кудряшки.
– Чай вам организует Вера Васильевна.
Вера вышла из кабинета, даже не оглянувшись на меня. Я пошла за ней. В тесной комнатке, заставленной шкафами и папками, куда девушка меня привела, она выдвинула мне единственный стул с потрепанной спинкой и спросила:
– С сахаром или без?
– С сахаром.
– Сколько.
– Одну ложку.
Вскоре передо мной на столе стоял стакан с чаем.
– Вот. Больше ничего нет. Ни печенья, ни пряников. Нас уже давно плохо финансируют, зарплаты маленькие. Так что… – она развела руками.
– Все нормально. Мне ничего и не надо. Ни пряников, ни печенья. Спасибо.
Оставшись одна, я почувствовала страшную усталость. Если Кирилл Андреевич не сможет мне помочь, остается одно – паковать чемоданы и уезжать в свой город. К Эве. Несолоно хлебавши.
Ко мне заглянула Вера.
– Кирилл Андреевич спрашивает вас.
Я встала и сделала пару глотков. Чай был горячим, и я обожглась.
Кирилл Андреевич стоял в коридоре. Он был уже не в белом халате, а в брюках и белой рубашке с короткими рукавами. Ростом он был выше меня, и поэтому при разговоре мне приходилось смотреть на него снизу вверх, что я не очень-то любила.
– У меня, к сожалению, дела. Поэтому все в спешке и запарке. Но в машине мы поговорить сможем спокойно.
У Кирилла Андреевича был черный «Форд». Он открыл мне дверцу и пригласил:
– Прошу.
Мотор заурчал и затих.
– Какую вы любите музыку? К бардам равнодушны?
– Почти.
– Тогда найдем что-нибудь другое.
Покрутив ручку магнитолы, врач остановился на Селин Дион.
– Устраивает?
– Да. Вы не беспокойтесь. Мне все равно, какая музыка. Мне главное совсем другое…
– До другого мы тоже доберемся.
В машине было уютно и почему-то пахло табаком.
Кирилл Андреевич бросил на меня взгляд искоса.
– Ну… рассказывайте.
Я рассказала ему о «Международном центре медицины будущего» и о том, что моя сестра хотела бы обследоваться там, но нигде не может найти конкретные координаты этой
– К сожалению, помочь ничем не могу. У меня нет ни контактов с этой организацией, ни ее координат.
– И вы никогда не слышали о ней.
– Нет.
– Но вы же занимаетесь похожими проблемами!
Он бросил на меня взгляд искоса.
– Ну и что! К сожалению, мы в России зачастую оторваны от мировой науки. Раньше во времена СССР можно было хотя бы заказывать соответствующую литературу и знать, что происходит в мире. Сейчас эта система разрушена и все зиждется только на личных контактах. Кому-то удалось их установить, кому-то – нет. Так что хотел бы помочь, но увы…
Мы замолчали и какое-то время в салоне автомобиля звучала музыка. Селион Дион сменила Шакира.
Ну вот и все! – подумала я, грустно глядя в окно. «Последняя инстанция» действительно оказалась последней. И Эва остается одна со своими проблемами. Толку от меня никакого.
– Приехали.
Мы въехали во двор, и врач притормозил около детского городка.
Только бы не разнюниться, только бы сохранить нормальное лицо. Не получилось – и не надо. Мне почему-то не хотелось перед Дмитриевым выглядеть расквасившейся плаксой.
– Спасибо. – Я старалась не смотреть на Дмитриева. – Не хотите подняться и выпить чай, кофе? – я подумала, что если он задержится, то я могу еще раз попытаться его разговорить.
– Я как раз хотел попросить вас о простом стакане воды. Жара!
В молчании мы поднялись к квартире Милены Сергеевны. Дмитриев быстро выпил полную чашку воды и уехал, попрощавшись.
На следующий день я подумала, что была недостаточно настойчива и что мне нужно попытать удачи еще раз. Я снова поехала на работу к Дмитриеву и не могу сказать, что он обрадовался моему появлению.
– Я вроде бы вам все вчера объяснил. И сказал, что ничем не могу помочь.
– Зато я рассказала вам далеко не все.
С минуту-другую он смотрел на меня, словно что-то взвешивая про себя, потом выдохнул.
– Ладно. Давайте опять поговорим в машине в конце рабочего дня. Погуляйте пока где-нибудь, а потом – приходите. Договорились?
Я кивнула.
Четыре часа я просто бродила по Москве, прогулялась по Красной площади, посидела в скверике возле Большого театра, зашла в ГУМ и прошвырнулась по бутикам – просто так, чтобы убить время. Потом посмотрела на часы и поехала на работу к Дмитриеву.
Когда я дошла до места, как я влезла в номер и обнаружила листы бумаг с загадочной абревиатурой, мой собеседник взглянул на меня с веселым изумлением.