Герой на подработке. Без царя в голове

Тихомирова Елена Владимировна

— Облагодетельствовали, — с иронией вздохнул хранитель мира. — Лучше коню ведро воды притащите. Устал он, а ехать ещё далеко.

— Так и напоим, и накормим. И вас, и его. Оставайтесь на ночлег. Вы вроде, как я смотрю, с Морьяром знакомы. В баню с ним за компанию сходите. Всё равно топлена.

— Баня занята, — свысока заметил я.

— А что? Схожу в баньку, — тут же согласился на остановку Арнео и, подойдя вплотную ко мне, ткнул себя пальцем в грудь да ехидно зашептал: — Это мой мир. Я его повсеместно занял, когда ты ещё и на свет не родился!

* * *

Совместно помыться

в бане нам так и не довелось. Я вернулся, вылил на себя ушат воды, и, утратив интерес к дальнейшим омовениям, вскоре вышел в предбанник, где оделся в деревенские штаны и рубаху — мои вещи были постираны и сохли где-то внутри избы старосты. После чего открыл дверь и окончательно расстроился, увидев, что Арнео и не думал меня выгонять. Он с удовольствием помогал Элдри сооружать снежную бабу. Снега для такого занятия, правда, мало было, а потому снеговик получался высотой с одноухого полосатого кота, внимательно наблюдающего за процессом с донельзя удивлённой мордой.

— О, освободилось местечко, — обрадовался моему появлению Арнео. — Воду-то мне оставил?

— Вылил сколько мог, — честно ответил я.

— Пойду тогда просить долить в чан и, пока греется, стащу у хозяек чего пожевать, — задумчиво сообщил хранитель мира, а после пожал Элдри руку на прощание и взбежал по ступенькам, как молоденький сайгак.

— Моя одежда готова? — тут же поинтересовался я у девочки.

Мог бы, конечно, и сам проверить, но не хотелось мне идти в избу, пока там Арнео отсиживается.

— Сырая, сука, ещё.

— Элдри!

— Что?

— Сколько раз я тебе говорил следить за речью?

— Много, — недовольно ответила она.

— Так начинай уже следить за своим языком!

— Я стараюсь, — виновато вздохнула девочка и продолжила. — Рубашка-то обсохла, но штаны и плащ ни в какую не хотят. Я могу попробовать их магией высушить.

— Нет-нет, не надо, — припоминая собственные первые попытки в этом бытовом вопросе, поспешно отказался я. — Что-то даже в жизни магов должно происходить как у людей. Так что обождём ещё часик. Думаю, этого хватит. А там к нашим вернёмся.

— А Лайрэм?

— Он тут останется.

— Может, и мы останемся? — вкрадчиво поинтересовалась моя красавица.

— Ну уж нет.

— На ночку?

— Нет и ещё раз нет!

Я упёр руки в бока, чтобы у Элдри больше не возникло ни малейших сомнений в том, что не надо меня упрашивать в этом вопросе. Она была умной девочкой, а потому, пусть и поджала губы, но перечить мне не стала. Просто, как показала жизнь, куда-то основательно спряталась, едва пришло время садиться на лошадей.

— Прибью, — процедил сквозь зубы я и виновато глянул на старосту, который вместе со всем семейством вышел провожать гостей.

— Может у девок Вишнёвских засела? Они там кудель прясть собирались. А за куделью песни хорошо льются. Время забывается.

— А вот и проверю.

Я обошёл все четыре подворья и под конец даже заглянул в баню, где раскрасневшийся Арнео от души хлестал себя веником и приговаривал: «Ух, хорошо!». Элдри нигде не было. Это меня взбесило аж до неконтролируемого гнева, но тут объявилась Софья, и моё внимание ненадолго переключилось на неё. Оказывается, она по пути ногу подвернула и заночевала в одном из ближних сёл. Женщина горячо извинилась за опоздание, попыталась сунуть за лечение коровы

свой свадебный медный браслет искусной работы, но брать его мне отчего-то стало совестно. Вот я и не взял. В Морошках меня приняли как званого гостя и своим гостеприимством уже за всё расплатились. Однако добрый взгляд женщины, мягкое звучание её голоса и выбор платы по итогу умерили мою злобу до приемлемого уровня. Кроме того, Софья уверенно сообщила, что дурного с девочкой в этих краях случиться ничего не может, а затем рассмеялась, заметила, что все дети шкодничают, и рассказала одну забавную историю из своей жизни. Слушал я в пол уха, но ценное из рассказа выявил. Странно, что сам до такой идеи не додумался. Поэтому, окончательно усвоив, что хитрость хитростью одолевают, оседлал Опала и начал неспешно выезжать за околицу.

… Сработало. Девочка выбежала откуда-то и закричала мне вослед:

— Морьяр! Вернись!

Угу. Счас вот как вернусь. Так вернусь! На всю жизнь моё возвращение запомнишь!

— Быстро на лошадь, — зашипел я, подъезжая ближе.

— Так уже вечер. А в ночи нельзя ехать верхом.

Сердце Элдри отчаянно колотилось, глаза были виновато опущены, но наглость в ней била через край… Хотя, в принципе, умничка, рассчитала верно. Прошло почти два часа с тех пор, как я начал её искать. По зимнему времени смеркаться начало рано, а вскоре и правда сделалось бы совсем темно. Подобное обязано было вынудить меня остаться… но я хотел наказать её и не хотел общаться с Арнео!

— Нет уж! — я ухватил Элдри за ухо и поволок её к привязи. — Давай на свою лошадь и помчали.

— Ну Морьяр!

— Понукают лошадей, а я не лошадь.

— Ну, пожалуйста!

— Нет.

В какой-то момент девочку затрясло и случилось то, чего с ней не происходило уже больше года, и что, как я думал, прошло как пережиток детства. Она забилась в истерике. И такой сильной, как если бы навёрстывала упущенное время. Закричала как безумная, пробовала кусаться, вырвалась, оставив у меня в руках верхнюю одежду, да побежала куда глаза глядят. Я едва смог догнать её. Повалил на землю. Она начала царапаться как дикая кошка и кричала. Как же она безудержно кричала!

— Успокойся! Успокойся. Ш-ш-ш. Успокойся!

Уговоры помогали слабо, но зрительный контакт постепенно снял напряжение. Понемногу Элдри начала приходить в себя. Но зато теперь потряхивало меня самого. Мне показалось, что у меня даже поднялась температура. Все силы как будто кто-то высосал. Теперь я и сам никуда не поехал бы. Не то состояние у меня было. Даже руки подрагивали.

— Давно так с ней? — подошёл ко мне ближе обеспокоенный Арнео.

За своим занятием я не упустил из внимания, что он уже вышел из бани и наблюдает… также внимательно, как и остальные жители Морошек.

— С Ниттера.

— С Ниттера? — округлил глаза бог.

Поняв, что Элдри уже успокоилась, просто ещё не до конца пришла в себя — она неподвижно лежала и смотрела пустыми глазами в небо, я поднялся, отряхнул свою одежду, вымазавшуюся в грязи так, что её следовало стирать по новой, и продолжил объяснение:

— Была чума Борхайта. Её посадили на несколько дней в застенок на карантин. Одну. Тогда я впервые с этим столкнулся… Но, может, у неё и раньше такие приступы были?

Я вопросительно уставился на Арнео, но тот недоумённо пожал плечами: