Герой снов
Шрифт:
– Где Эмма? Ты же обычно проводишь это время дня с ней.
Джейкоб заговорил, по-деревенски произнося английские слова, что не переставало удивлять Николая, так как вовсе не сочеталось с типично русской внешностью ребенка:
– Она в зверинце. К ней пришел какой-то мужчина.
У Николая создалось явное впечатление, что мальчик сообщает ему об этом намеренно, в надежде, что Николай пойдет туда и прогонит незнакомца.
– В какой части зверинца?
– спросил он сдержанным тоном.
– У тигра?
– Нет, там, где
Николай встал из-за стола и широкими шагами вышел из комнаты через французское окно, чтобы скорее попасть в сады. Он был уже на полпути, когда увидел идущую от конюшен к дому Эмму. Стук калитки в стороне подсказал ему, что кто-то направляется к подъездной аллее. Он разрывался между желанием догнать посетителя и узнать, кто он такой, и возможностью неожиданно появиться перед Эммой и выяснить это у нее. Выбрав последнее, он быстрой походкой направился навстречу жене.
– Кто это был?
– требовательно спросил он.
– Старый друг. Лорд Милбэнк, - на ходу ответила Эмма. Она миновала его, не останавливаясь, и, когда Николай потянулся к ней, резко отбросила его руку.
– Не прикасайся ко мне!
– Чего он хотел?
– Ничего.
Волна слепой, бешеной ревности нахлынула на него. Он повернулся и последовал за Эммой.
– Я хочу с тобой поговорить, - настаивал он, хватая ее за руку и затаскивая в библиотеку.
– Не считай меня наивной и не оскорбляй своим неуклюжим актерством, - презрительно оборвала его Эмма.
– Тебе абсолютно наплевать на меня и мои поступки.
– Скажи мне, зачем он сюда явился?
В синих глазах сверкнула ненависть.
– Адам рассказал мне о том, что ты сделал. Как ты угрозами заставил его отказаться от меня. Ты развел нас в разные стороны, а затем обманом взял в жены.
– Милбэнку было вовсе не обязательно бросать тебя. У него был выбор.
– Адам испугался тебя. И я его не виню. Ты - злобный и себялюбивый негодяй, без тебя на земле стало бы жить лучше и чище!
– Голос ее упал до кипящего яростью шепота:
– Я презираю тебя, Николай, за то, что ты со мной проделал. Ты погубил мою жизнь.
Несмотря на всю черствость, Николай отпрянул при виде ее лица, осознав, что все это правда: Эмма его ненавидит, и он сам этого добился… Да, ему казалось необходимым оттолкнуть ее, чтобы сохранить себя, свою независимость. Но теперь он был совсем не рад, что достиг цели. Он был удручен, как никогда в жизни. В висках стучало, в ушах стоял звон, тонкий и пронзительный звук впивался в голову, становясь все мучительнее с каждой минутой. Николай потер лоб, стремясь как-то облегчить боль. Нет, сейчас никаких споров. Он разберется с женой потом.
"Убирайся отсюда", - хотелось ему сказать, но слова выговаривались вперемежку на русском и английском. Мысли путались, все стало зыбким, расплывалось…
– В чем дело?
– резко спросила Эмма, но он только растерянно помотал головой.
Последовавшее
– Ваша светлость, - заговорил он на ходу, не замечая, что прерывает семейную сцену. Улыбнувшись при виде Эммы, он бережно водрузил картину на стол Николая и отступил.
– Княгиня Эмма, я расчистил портрет. Вы непременно должны на него взглянуть. Это нечто необыкновенное. Видите?
Николай сосредоточил взгляд на портрете. Перед ним был мужчина лет тридцати, с золотисто-каштановыми волосами, янтарными глазами, высокими скулами, резко очерченным овалом лица и упрямым, крепко сжатым ртом.
"Бог ты мой!
– Он словно уставился в зеркало. Это была точная его копия.
– Это мое лицо, мои глаза…"
Внезапно голову снова пронзила острая боль. Он попытался отвести взгляд в сторону и не смог. Как сквозь туман до него донеслось потрясенное восклицание Эммы:
– Это же вылитый ты!
Последнее слово эхом прокатилось в его мозгу: "Ты-ты-ты…"
Николай сделал отчаянную попытку вырваться из странного наваждения, но тело и разум не повиновались ему. Он зашатался и рухнул на пол. Картина словно затягивала его в себя, магнитом тянула душу, высасывая жизнь из цепенеющего тела. Он погружался во тьму, и цвет, ощущения, само время уходили, уносились от него прочь тающим водоворотом теней.
"Я умираю", - подумал он, захлебываясь в потоке горького раскаяния. Какую пустую жизнь он вел! Теперь никто о нем не пожалеет, не заплачет на его могиле. Внезапно ему захотелось, чтобы Эмма обвила его сильными тонкими руками, влила в него тепло… Но вокруг была пустота… ничто… Лишь мучительное смятение угасающих мыслей.
Часть третья
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
А.С. Пушкин
Глава 7
Кто- то проговорил по-русски:
– Ваша светлость, пора ехать. Ваша светлость…
Незнакомый голос неотступно бубнил, и Николай, медленно просыпаясь, застонал от мучительного стука в висках. Во рту стоял кислый привкус выпитого накануне вина. Протерев глаза, он обнаружил, что сидит за дубовым столом, уронив голову на твердую столешницу.
– Всю-то ночь вы пили, - продолжал корить его незнакомец.
– Уже и времени нет побриться и переодеться перед выбором невесты. Пожалуйста, князь-батюшка, просыпайтесь поскорее. Надо!