Герой
Шрифт:
Да, он почувствовал некое удовлетворение, помогая жителям Порта Лласт. Энтрери вынужден был признаться себе в этом, и лишь теперь он осознал всю ценность этого опыта.
Артемис Энтрери снова мог смотреть на себя в зеркало без отвращения — нет, не «снова», а в первый раз за всю свою жизнь.
— Да, Дзирт, — прошептал он, обращаясь к пустоте, — спасение Порта Лласт от морских дьяволов принесло мне мир.
Далия крепче прижалась к нему.
— Не знаю, чем ты там думаешь, девчонка, но только придержи свою лысую лошадку
Ивоннель остановила ящера и с вызывающим видом скрестила руки на груди; все это время она держала в голове несколько заклинаний, с помощью которых можно было в случае необходимости уничтожить стражника.
— Ну, я повиновалась! — нетерпеливо воскликнула она спустя несколько мгновений. — Я пришла, чтобы увидеться с вашим королем Бренором, и для тебя будет только хуже, если ты заставишь меня ждать здесь.
— Какое у тебя дело к…
— Какое бы ни было, это дело не твое, дворф, — перебила Ивоннель невидимого часового. — Твой король обязательно примет меня: я слышала, что он не дурак. Скажи ему, что пришла дочь архимага Громфа.
Миновало еще несколько минут, и из хитро замаскированного бокового коридора появилась группа воинов в полных доспехах, вооруженных до зубов; среди них были два берсерка в утыканных шипами латах.
— Дочь архимага Громфа, говоришь? Откуда нам знать, что это правда?
— Спросите Дзирта — или Джарлакса, если Дзирта нет в городе.
Ивоннель с удовлетворением заметила, что уверенность, с которой она произнесла эти имена, произвела на дворфов некоторое впечатление; воины, пригласив ее следовать за собой, быстрым шагом отправились в сторону города. Очутившись в просторной пещере, в которой располагались стойла для рофов и животных с поверхности — овец, коров и других, воины приказали Ивоннель слезть с ящера.
— Ну и что мне с этой тварью делать? — возмутился дворф–фермер, когда глава отряда протянул ему поводья «скакуна» дроу — подземного ящера.
— Не ешь ее и не позволяй ей съесть себя, — ответил часовой. — А в остальном как хочешь.
Довольно многочисленный отряд стражи, включавший троих жрецов, которые не переставая колдовали, проводил Ивоннель через подземный комплекс. Ивоннель рассмеялась, увидев жрецов. Они пытались разгадать, какой магией она пользуется, и, без сомнения, держали наготове заклинания молчания на случай, если она надумает сама произнести магические слова.
Она хотела было первой сотворить двеомер молчания, просто для того, чтобы показать им, кто сильнее. Но импульсивность молодой женщины, как всегда, сдержали воспоминания, которые были переданы ей, воспоминания Ивоннель Вечной, величайшей Верховной Матери народа дроу.
Воспоминания приказали девушке вести себя осторожнее с этим кланом дворфов и напомнили, что проявление подобающего почтения поможет ей в достижении цели.
И поэтому она терпела постоянный поток заклинаний жрецов и не слишком приятный аромат, исходивший от дюжины дворфов. Вскоре — хотя и не сразу — ее провели в просторное помещение,
Три дворфа, двое мужчин и одна женщина, стояли в конце ковровой дорожки, которая вела к величественному трону. По обе стороны от трона находились два кресла поменьше.
— Может быть, ты скажешь нам свое имя? — спросил тот, кто был старше всех.
— Может быть, — ответила Ивоннель.
Дворф поцокал языком.
— Ах, прошу прощения, — хмыкнул он. — Рваный Даин из Гаунтлгрима, твой покорный слуга, а это Атрогейт и Амбер Гристл О’Мол из адбарских О’Молов, — добавил он, указав на своих спутников.
— Мы слыхали, будто ты хочешь видеть короля Бренора, — заговорил второй дворф, Атрогейт.
— Ага, и что ты называешь себя дочерью Громфа, — добавила Амбра.
— Меня зовут Ивоннель Бэнр, — объявила гостья. — У меня нет дела ни к вам, ни к вашему королю, но, поскольку я проезжала через его владения, я подумала, что из вежливости следовало бы дать ему аудиенцию.
Гордые дворфы ощетинились и воинственно фыркнули.
— И принять его ответную любезность, — лукаво добавила она.
— Я смотрю, она немного слишком высокого мнения о себе! — съязвила Амбра, но дворф, стоявший справа, — Атрогейт — толкнул женщину локтем.
— Я знаком с Джарлаксом уже сотню лет, — сказал Атрогейт. — И бывал в Мензоберранзане. Почему твое лицо мне незнакомо?
— Я моложе, чем выгляжу, — ответила Ивоннель, не вдаваясь в подробности.
— Но ты же дочь Громфа?
— Я не только дочь архимага Громфа, — отрезала девушка. — Кроме того, мне уже надоел этот разговор. Приведите вашего короля и объявите обо мне или проведите меня через ваши вонючие захламленные пещеры и укажите дорогу к моему отцу. Или к Джарлаксу, если для вас так проще.
Амбра сердито фыркнула, Рваный Даин возмущенно вытаращил глаза, но Атрогейт снова успокоил их.
— Нет нужды в представлениях, я слышал достаточно.
На пороге потайной комнаты в задней части зала, скрытой за занавесью, появился незнакомый дворф с рыжей бородой.
Ивоннель прищурилась, глядя на него. Она узнала этого дворфа — его лицо хранилось в воспоминаниях ее бабки.
Король Бренор поднялся по ступеням и уселся на трон, а две молодые женщины заняли кресла рядом с ним. Ивоннель даже не взглянула на них: она не сводила немигающего взгляда с короля.
— Добрая встреча, король Бренор, — произнесла она, прошла мимо троих дворфов и остановилась перед троном. — Мне многое известно о тебе.
— А мне о тебе ничего не известно, — парировал Бренор.
— Это скоро изменится, — пообещала Ивоннель.
— Ты пришла по делу из Мензоберранзана, так?
Ивоннель покачала головой.
— Нет, и, скорее всего, у меня никогда не будет дел с Мензоберранзаном. Я здесь по собственному желанию, у меня на то личные причины. Я пришла, чтобы найти своего отца или Джарлакса, и, поскольку мне знакомы эти пещеры, я прошу тебя лишь указать, где я могу найти своих родичей.