Гетера с лимонами

Калинина Дарья Александровна

– Он такой хороший человек?

– Да просто ему все по фигу, – откровенно высказалась женщина и тут же испуганно затараторила: – Ой! Вы уж меня ему не выдавайте, что я вам так сказала.

Подруги заверили милую хлопотунью, что будут молчать о ее неуважительном отзыве о хозяине жилья, а сами, выяснив номер занимаемой бывшим продюсером квартиры, пошли к нему.

Батистов в самом деле оказался дома. И, похоже, никуда не собирался и не спешил. Устроился он вполне комфортно. Обстановка в квартире была не из дешевых. Шикарный ковер на полу в гостиной. Хороший ремонт. Стеклопакеты.

Кожаный светлый диван и канапе ему в пару. Цветочные вазы с нарядно сверкающими кристаллами Сваровски. И прочие атрибуты богатой или, уж во всяком случае, точно безбедной жизни.

А вот сам продюсер в отличие от своего жилища выглядел неважно. Нет, он был трезв, чисто и щеголевато одет, выбрит, а шелковый шейный платок придавал щеголеватость всему облику. Но при этом в нем не чувствовалось жизни. Он был словно перегоревшая лампочка. Вроде бы и есть, а вот пользы от нее никому никакой уже не будет.

– Чем могу быть вам полезен? – вежливо, но как-то отрешенно спросил он у подруг, обнаружив их на своем пороге.

– Вы ведь Аркадий Батистов? Мы хотели поговорить с вами о вашей работе.

– Я не работаю. – И, глубоко вздохнув, Батистов внезапно пояснил: – Единственное мое занятие за многие годы – это поддержание комфорта и уюта в этих стенах.

И Батистов обвел рукой вокруг себя. И, внезапно оживившись, спросил:

– Кофе хотите?

– Не откажемся! – обрадовались девушки.

– Заходите. Вижу, вы приличные леди. А мне, если честно, порой ой как скучно в этих стенах.

Продюсер провел подруг на кухню и принялся хлопотать. Можно было подумать, что он воспылал к ним симпатией и теперь станет охмурять одну из них или даже обеих. Но было что-то мягкое, женственное в жестах продюсера, в его певучих интонациях голоса, что заставило подруг думать, что это не совсем так. Верней, даже совсем не так. Вряд ли продюсера интересует женский пол в этом смысле. Он бы с удовольствием охмурил молодого человека, так, по крайней мере, показалось проницательным подругам.

– Мы не доставляем вам хлопот? – спросила Инна, когда на столе перед ними появились и вазочка с вареньем, и мед, и тосты из белого хлеба.

– Ах, что вы! Наоборот! У меня так редко бывают гости! Так что я очень рад вашему визиту. Только сегодня утром я думал, что в моей жизни совсем ничего не происходит, и вдруг пришли вы! Не думаете, что это знамение?

Подруги так не думали. Если то было знамение, то очень неприятное для продюсера. Он еще будет жалеть о прежних безмятежных денечках! Если окажется в тюрьме, точно будет!

Попив чай, который у продюсера оказался на редкость душистым и вкусным, подруги наконец решили, что пора приступить к цели их визита. Они уже поняли, что Батистов нигде в последнее время не работает, ничем не занят, ведет образ жизни закоренелого сибарита. И существует исключительно за счет сдаваемых им в аренду квартир и прежних накоплений.

Когда они читали журнальные статьи о Батистове и его подопечном певце Неониле Клестове, у подруг совсем другое представление было. Тогда Батистов был оживлен и весел. Постоянно сыпал шутками, не всегда умными, но всегда смешными. И казалось, что весь мир лежит у его ног. Что же

случилось? Уж не смерть ли его любимого протеже заставила этого совсем молодого еще человека опустить руки и скрыться от всего мира?

Услышав, что подруги хотят поговорить о Клестове и о тех людях, по вине которых сорвался его побег из колонии, Батистов застонал. И, откинувшись на мягком стуле, воскликнул:

– Умоляю! Не терзайте меня.

– От этого зависят жизни других людей.

– Но что вам нужно? Нил умер! Что еще вам от него нужно?

– Как это произошло?

– Это был самый ужасный миг в моей жизни! В час, когда я узнал о его смерти, словно солнце погасло для меня навсегда.

– Вы были к нему очень привязаны?

– Очень! – с жаром подтвердил Батистов. – Необычайный голос! Божественный! Волшебный! Я не побоюсь этого слова, я был влюблен!

О-па! Вот это да! Сам признался!

– Влюблен в его голос, – продолжал Батистов, кажется, даже не замечая впечатления, которое его признание произвело на подруг.

– Я мог слушать его часами! Просто сидеть, слушать и смотреть на него. Это было настоящее счастье!

– Но ведь у Неонила была подружка.

– Кто?! – удивился Батистов. – Ах, эта девочка… Изабелла. Но при чем тут она?

– Неонил любил Изабеллу. Газеты писали именно так.

– Ах, нет, – вздохнул продюсер. – Все было гораздо, гораздо сложнее. Но к чему теперь это ворошить? Ни Белки, ни Неонила уже нет в живых. Будем надеяться, что там, где они сейчас, они счастливы.

– Значит, вы ревновали Батистова к Изабелле?

– Вовсе нет!

Продюсер ответил слишком быстро. Слишком. Конечно, он ревновал. Возможно, сходил с ума от ревности. Сходил, сходил, да и сошел окончательно. Организовал побег своего обожаемого Неонила из колонии. А когда побег не удался и Неонил погиб, принялся мстить тем, кого считал виновными в неудаче.

Теперь подруги смотрели на этого субъекта даже с некоторым уважением. Надо же, как мастерски разыгрывает безобидного педика! А сам замочил троих! Минуточку, если считать вместе с Владом, то уже получается, что четверых! Подумать страшно, что за демоны кроются за внешне безобидным обликом человека.

Внезапно подруги почувствовали себя как-то неуютно. Учитывая, что напротив них сидел жестокий и хладнокровный убийца, это было и неудивительно. Но до чего же Батистов не был похож на того, кто мог совершить все эти убийства. И пусть даже смерть Кирилла окажется на совести Людмилы Ильиничны, но остальные-то! Остальных троих должен был убить этот милый человек с замашками вечно юного Моисеева. Но не был он похож на убийцу. Не был, хоть ты тресни!

– А как вообще складывались взаимоотношения в вашем творческом союзе?

Инна задала этот вопрос и не ошиблась. Батистов охотно пустился в ностальгические воспоминания. И чем дольше подруги его слушали, тем отчетливей понимали, насколько сильно он был привязан к погибшему юноше.

Оказалось, что Батистов увидел Клестова, когда тот пел в подземном переходе. Его сразу же поразила не столько внешность молодого человека, сколько его голос. Чарующая хрипотца сочеталась с каким-то возвышенным надрывом.