Гибель богов (Книга Хагена)

Перумов Ник

Однако тан не позволил пряному чувству овладеть собой. Злость — плохая помощница при произнесении Слов Силы; лишь на миг ослабил он усилия, чтобы остаться под прикрытием магического щита, — и тотчас явственно ощутил, как почуяли это и те мелкие лесные бестии, что остались у него позади. Вдобавок как манит зверя запах свежей крови, так притягивает чужая ненависть. Поэтому ему нельзя сейчас больше думать о затеявших эту охоту. В своё время он займётся ими, а пока нужно добраться до Сухой Руки… и тут его внезапно охватило сомнение. Бран — плоть от плоти Леса, он не может не подчиняться или хотя бы не чтить Ялини, Лесную Владычицу. Уж не передан ли и ему соответствующий

приказ?

Хаген напряжённо размышлял, делая широкие петли по зарослям. Из того, что Хрофт советовал ему идти с Браном, ещё ничего не следовало. Если дело дошло до войны Магов в Реальности, обстановка станет меняться быстрее, чем на поле самой жестокой сечи. Он, тан Хединсея, к двадцати с небольшим годам взявший приступом не один город, вырвется из любой подстроенной людьми ловушки… почти из любой, а вот колдовская западня — другое дело. Его передернуло. Если под ударом Учитель — из него, Хагена, из Ученика мятежного Мага, постараются выжать всё до последней капли. Хедин немало рассказывал о нравах и обычаях Магов; недаром он и сам ушёл от них.

Но всё-таки другого выхода Хаген не находил. Провести его к Гнипахеллиру Лесным Коридором сможет только Бран — и, значит, будь он хоть трижды врагом, нужно заставить его сделать то, что нужно. Сухая Рука понимает язык Говорящей Земли — что ж, тем лучше, достойный соперник, если сумеет пустить в ход всё то, чего он там наслушался. Хаген ещё раз очистил сознание, добился, чтобы все мысли вытеснила серая звенящая пустота, и постарался дотянуться до своего вероятного проводника. Несколько раз у него получалось подобное, и тогда он умел угадать, друг или враг ждет его впереди. Однако теперь он не ощутил вообще никакого отклика. Там, куда он шёл, к подобным вещам были равнодушны.

Это уж лучше, подумал Хаген, оставив бесплодные попытки. Ни да ни нет — тоже ответ. Будем считать это беспристрастием. Постараемся сделать Сухую Руку союзником… хотя бы на время похода, а там видно будет. Тан слегка тронул каблуками бока жеребца, посылая его вперёд.

Всё, что мог, он уже сделал. Отвлекающие обманные фантомы, непроницаемые для духов пологи новосозданного тумана, под которыми крались он и конь… Лоб и щёки Хагена покрывал пот — но вот лес наконец раздвинулся, тан миновал заплот из жердей — чтобы скотина не забрела далеко, — и посреди неширокого круга полей, под тремя могучими вязами, он увидел небольшой аккуратный бревенчатый дом, целую усадьбу, обнесённую частоколом. Виднелись высокий журавель над колодцем, крытые серым тёсом крыши сараев. Залаяли собаки, чувствуя приближение чужака, хотя ветер и дул в лицо Хагена. Тан спешился и постучал массивным железным кольцом о калитку, открывавшуюся, конечно же, только наружу, чтобы её можно было высадить, лишь сорвав запоры и петли. Нападавшим пришлось бы разносить в щепу толстенные дубовые доски. Бран строил с толком.

За высокой изгородью заливались лаем псы. Затем щёлкнул отодвинутый засов, тан потянул калитку на себя — в щель тотчас выскочили две пушистые, остроухие собаки с причудливо закрученными полуторным бубликом хвостами; псы немедленно насели с двух сторон на пришельца. За мохнатыми сторожами появился и сам хозяин.

По возрасту он годился Хагену в отцы. В волосах хватало седины, лоб иссекли глубокие морщины, лицо обветрено, обожжено солнцем, глаза же спокойные — не таящие коварства. Ростом он оказался лишь на три или четыре пальца ниже тана, считавшегося очень высоким. В правой руке он сжимал почти готовую охотничью стрелу; левая же рука оказалась действительно сухой, подвернутой, Бран держал её, прижимая к боку, кисть касалась груди. На широком поясе висел кинжал, и Хаген удивился: оружие словно специально было помещено так, чтобы до него могла дотянуться не здоровая правая рука, бугрящаяся могучими мышцами, а именно изуродованная левая.

— Мир дому сему, хозяин! — учтиво склонил голову Хаген. — Я к тебе от Хрофта, с делом и даром. — Он протянул Брану нож, данный ему владыкой Живых скал. При виде дорогого клинка глаза Брана потеплели.

— Здравствуй и ты, спасибо почтенному Хрофту за честь. Входи. — Он посторонился. — Входи, будь гостем. Как тебя зовут? Чей ты сын? Какое у тебя ко мне дело?

Хаген назвал себя. Бран и бровью не повёл, не выказав никакого почтения к титулу тана.

— Поднимемся, — сказал он гостю. — На пороге толковать не пристало.

ГЛАВА IV

Под проливным дождём мы с Хагеном шли прочь от обглоданных пламенем руин Йоля — по следам большого отряда всадников, хорошо выполнивших жестокий приказ ярла Свиора. Мой Ученик держался неплохо, не подумаешь, что ему всего десять с половиной лет. Ему предстояло трудное дело — трудное не тем, что предстояло ночью вскрыть горло трём десяткам опытных воинов, а потому что Хагену ещё не доводилось ступать по крови и убивать безоружных. Я не сомневался, что ничьи глаза не смогут заметить моего Ученика, но как бы он не поддался всему остальному. Испытание проходил я, а не он — так ли и тому ли учил я его? Прежде чем взяться за магические науки, ему необходимо было постичь человеческие умения. Одно из них — способность бестрепетно исполнить задуманное. Неосуществлённое рождает чуму, подтачивает силы. Следуй своим желаниям — и ты будешь всегда прав.

Впереди уже виднелись окраинные строения деревни, где остановился на ночлег отряд всадников, и тут из косых крутящихся завес ливня внезапно выступила тонкая, окутанная плащом фигура, не узнать которую я не мог.

— Сигрлинн, вот так встреча! — любезно, даже весело произнёс я, внутренне сжимаясь и готовясь к бою. — Какими судьбами? Что ты делаешь здесь в такой дождь?

— Остановись, Познавший Тьму! — Она не приняла моего тона. Сейчас она очень сильно и неприятно напоминала ту, что диктовала мне условия сдачи. И Хаген, молодчина, тоже тотчас почувствовал угрозу.

— Чего ей надо, что она тут нас держит? — прохныкал он, словно от обиды, ловко поворачиваясь к волшебнице боком и незаметно от неё запуская руку под плащ, где висел его крепкий кривой нож. Я успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Познавший Тьму, Совет предупреждает тебя первый и последний раз. Если ты ослушаешься, тебя ждёт участь Ракота и даже ещё худшая. Ты затеваешь войну и готовишь к ней этого мальчика!..

— Какой я тебе мальчик! — окрысился Хаген. — Счас как дам, враз поймёшь… Выдумала тоже, мальчик! Я воин!

— Хедин, Мерлин не спускает с тебя глаз, — вдруг горячо заговорила Сигрлинн, хорошо знакомым мне жестом очерчивая Отражающий Круг. — Он уверен, что ты метишь на его место; Совет по закону обязан предупредить тебя, меня послали за этим… Остановись, иначе не миновать беды! Если не жалеешь себя — пожалей вот хотя бы его, — она указала на Хагена, — или… или меня!

Она говорила искренне — и это окончательно сбило меня с толку. Что значит «пожалей хотя бы меня»?.. Давно, давным-давно не слыхал я от неё подобных слов… Против воли ожили воспоминания, от которых я отгораживался столько лет: Голубой Город, Сигрлинн и я, днями и ночами творящие вместе, молодые, неразделимые, счастливые…