Гиммлер. Инквизитор в пенсне

Васильченко Андрей Вячеславович

Возможность исключения из СС в случае, если эсэсовец выбирал в жены «расово нежелательную» невесту, существовала не только на бумаге. Эта норма находила широкое применение особенно часто в предвоенные годы. Мягкой формой этого наказания было так называемое разрешение на бракосочетание под собственную ответственность, что было некой разновидностью гражданского брака, то есть семья формально не существовала, а супруги не имели права заводить детей. Но, как правило, применялась более жесткая форма, которая предусматривала исключение из СС, если мужчина отказывался расторгнуть помолвку. Стоит отметить, что наряду с «расово нежелательными качествами» невесты поводом для запрета на вступление в брак могло быть ее бесплодие. Прецедентом для этого стал случай Вильгельма К., который в июле 1935 года отказался расторгнуть помолвку с бесплодной девушкой, за что был исключен из СС лично Гиммлером. По логике эсэсовского руководства бесплодная жена удерживала супруга от того, чтобы он исполнил свои «демографические обязательства» по пополнению расового и наследственного фонда Германии. Насколько семья и потомство были значимым компонентом в идеологии СС, показывает фраза Гиммлера,

произнесенная им сразу же после начала Второй мировой войны. В ней он рассказал о приказе, который получил известность как «Приказ о зачатии». Гиммлер подчеркивал, что с началом войны каждый из членов СС должен считать своим долгом заботиться о заведении многочисленного потомства, что должно было стать залогом достаточного пополнения «хорошей крови».

Однако свою родословную должен был предоставить не только эсэсовец, готовящийся жениться. Расовое освидетельствование всех кандидатов на вступление в СС, как уже говорилось выше, начало готовиться еще в 1932 году. Постоянной практикой оно стало лишь в 1933 году, после прихода Гитлера к власти. Тот же, кто стал членом СС до 1933 года, должен был предоставить в Расовое управление пресловутые «доказательства арийского происхождения и наследного здоровья», а также родословную до 1800 года. В случае если эсэсовец не соответствовал расовым критериям или же его предки не были арийцами, то он признавался «расово непригодным» и автоматически исключался из СС. Гиммлер пытался по политическим причинам держать в строжайшей тайне количество подобных инцидентов.

При приеме в СС новых членов референты по расовым вопросам подходили к ним с критериями, которые были в свое время разработаны Рехенбахом. Сначала они описывали и регистрировали внешние характеристики телосложения кандидата. Оно оценивалось по девятибалльной системе, где единица соответствовала «идеальному сложению», а девятка — «деформированному». Затем выставлялась «расовая оценка». Здесь единица присваивалась кандидатам «чисто нордического типа», а пятерка — «неевропейского типа с возможными примесями иных расовых видов». В промежуточные группы попадали люди, которые согласно теории Гюнтера были представителями динарской, восточно-балтийской и прочих рас. В итоговом заключении соискателю выносилась итоговая оценка, где высший балл присваивался мужчинам, «предназначенным исключительно для СС», а низший — «не могущим быть немецкими солдатами». Окончательное решение выносилось с учетом этой оценки и краткой проверки спортивных и интеллектуальных возможностей. Претендент мог стать членом СС только в том случае, если получал по меньшей мере оценку AIII, то есть «в целом пригоден для службы в СС». При этом его телосложение должно было быть хотя бы «удовлетворительным», а в расовом отношении допускалось наличие примесей фальской, западной или динарской рас. В качестве примера можно привести следующее заключение: «Мюллер, Ганс, 17 лет, 4 брата и сестры, 176,5 см, 6 b AIII / 7 VI АП». Если расшифровать эту запись, то в ней значится, что претендент на вступление в СС Ганс Мюллер по внешним критериям обладал «хорошим телосложением», у него был преимущественно нордический тип с примесями фальской расы. На основании этих признаков было установлено, что претендент «в целом подходил для службы в СС». Впрочем, в отдельных случаях могли делаться отступления от общепринятых правил. Это касалось прежде всего приема в СД, когда требования к физическим качествам претендента (рост, близорукость, физическая сила) значительно смягчались. Если претендент не соответствовал расовым критериям, то в данном случае решение принимал лично Гиммлер. Подобная практика предопределила то, что в июне 1936 года РуСХА разработал для приема в СД новые критерии отбора.

Если претендент на вступление в СС считался неподходящим по расовым причинам, то ему не сообщали об этом, просто заявляя, что он непригоден для службы в СС. В самом начале отбора отметались те, кто принадлежал к четвертой и пятой расовым группам («метис», «восточный, восточно-балтийский тип», «неевропейское происхождение»). Чтобы гарантировать хорошее с расовой точки зрения потомство у эсэсовцев, специалисты Управления по вопросам расы и поселений начали проводить планомерное освидетельствование членов гитлерюгенда и учащихся Наполас (Национально-политических воспитательных учреждений), считавшихся элитарными учебными заведениями Третьего рейха. Идеальных претендентов приглашали на дальнейшее обучение в юнкерские школы СС. Освидетельствование учащихся Наполас специалистами РуСХА началось в 1936 году. В своем письме от 12 июня 1936 года Имперский министр воспитания Б. Руст сообщал о перспективном и успешном сотрудничестве с референтами из состава Главного управления по вопросам расы и поселений.

После того как отбор по расовым признакам во время освидетельствования при вступлении в СС стал важнейшим критерием, в практику были введены зеленые и красные «карточки». Первые выдавались тем, кто подходил для службы в СС, вторые тем, кто был «забракован». Приказом Гиммлера от 22 декабря 1939 года введена в оборот специальная «расовая карточка СС», которая строилась на тех же самых критериях отбора. Она представляла собой лист, на котором по стандартной форме были заведены графы, позволяющие делать отметки по 21 внешнему признаку. Позже эта форма карты использовалась при расовом освидетельствовании фольксдойче и ненемецкого населения завоеванных территорий.

Политика эсэсовского руководства по расовому отбору и выдаче разрешений на вступление в брак, с одной стороны, указывает на то, что СС планировались как биологическое ядро немецкого народа, а с другой стороны, говорило о том, что частная жизнь членов СС превращалась в политическую миссию. В настоящий момент в федеральных архивах ФРГсодержится где-то около 240 тысяч разрешений на вступление в брак, выданных эсэсовцам. По статистике РуСХА, к 1941 году было выдано более 100 тысяч подобных разрешений. Со временем подобные требования стали предъявляться не только к эсэсовцам, но и служащим Ваффен-СС, а с 1942 года и к служащим полиции (правда, для полицейских эта процедура не была обязательной). Сведения о подобной социально-политической практике позволяют ответить на вопрос, почему расовые эксперты СС были столь непреклонны на оккупированных территориях, когда освидетельствовали гражданское население. Дело в том, что они были убеждены в правильности подобной селекции, так как полагали, что испытали ее «истинность» на собственном теле.

Несмотря на то что выдача разрешений на бракосочетание являлась функциональной обязанностью сотрудников Главного управления СС по вопросам расы и поселений, Генрих Гиммлер никогда не отказывал себе в «удовольствии» вмешаться в этот процесс. Он использовал каждый удобный случай, чтобы вновь и вновь вторгнуться в личные взаимоотношения людей. По большому счету его болезненная реакция на проблему отношения полов очень много говорила о состоянии брака самого Генриха Гиммлера. Есть множество примеров того, как рейхсфюрер СС принимал решения относительно выдачи разрешения на вступление в брак того и иного эсэсовца. С началом Второй мировой войны увеличилось количество служащих СС, которые хотели жениться на представительницах иных народов. В августе 1940 года Гиммлер рассматривал заявление служащего СС, намеревавшегося взять в жены чешку, которая была классифицирована расовыми экспертами как «представительница хорошей породы». Для Гиммлера проблема имела исключительно расовое звучание. После этого рейхсфюрер СС писал Бах-Зелевски. «С сугубо национальной точки зрения надо противиться такому браку, однако с расовой точки зрения выбор служащего СС абсолютно верен, так как он захотел отобрать хорошую, породистую женщину у чешского народа и решил подарить ее нордическую кровь немецкому народу». Разрешение на вступление в брак в указанном случае было решено выдать только при условии, что невеста навсегда покинет свой родной город и переселится в «старую империю» (после 1939 года так обычно именовали сугубо немецкие территории Третьего рейха).

Но не во всех случаях Гиммлер был столь «благосклонным». Например, в 1942 году к нему попало заявление одного из охранников лагеря Дахау, который просил разрешения жениться на некой Люсии Б., которая была матерью его троих детей. Оба они происходили с польских территорий, что становилось существенной проблемой для выступления в брак. Гиммлер полагал, что разрешение на брак можно было выдать только после того, как Люсия и ее дети прошли бы программу онемечивания, которая осуществлялась специалистами Главного управления СС по вопросам расы и поселений. В то же самое время Гиммлер сразу же направил на Восточный фронт одного из оберштурмфюреров дивизии «Мертвая голова», когда тот попросил разрешения на брак с «привлекательной девушкой, происходившей из национально-сознательной чешской семьи». В данном случае глава СС не увидел «расовой составляющей» просьбы. К слову сказать, желая вступить в брак, любой из эсэсовцев рисковал навлечь гнев Генриха Гиммлера. Поводов для этого было великое множество: беременность невесты, разница в возрасте (избранница была старше жениха) и т. д. Если в 1923 году Генрих Гиммлер смог расстроить помолвку всего лишь одного своего брата, то теперь он получил возможность контролировать и определять личную жизнь сотен и даже тысяч людей.

Кроме заявлений на вступление в брак, Гиммлер постоянно просматривал заявления, которые подавались служащими СС на развод. Если случайно обнаруживалось, что те при расторжении брака вели себя «неблагородно», то это могло обернуться малоприятными последствиями. Один из оберштурмфюреров, который подал одновременно заявление на развод и заявление на возможное вступление во второй брак, был не только исключен из СС, но был послан на фронт в зенитные войска. Гиммлер посчитал, что подобное поведение было «неблагородным». В другом случае обершарфюрер из одной дивизии СС дважды подавал заявления на развод. В обоих случаях было выяснено, что он «грубо и даже жестоко обращался со своей женой». Когда он все-таки получил разрешение на вступление в третий брак, Гиммлер просил довести до сведения этого обершарфюрера СС, что «если он и в третий раз будет жестоко обращаться с супругой, то в дело придется вмешаться лично мне». Далее Гиммлер подчеркнул: «На этот раз дело закончится не очередным разводом, а многолетним воспитанием, которое позволит поубавить его вспыльчивость, приучит к самообладанию и привьет доброту в общении с другими людьми, что так необходимо в человеческом обществе». В некоторых случаях для наказания было достаточно и менее агрессивного поведения. Так, например, коменданта женского концентрационного лагеря Лихтенбург Тамашке сняли со своего поста, так как до рейхсфюрера СС дошли слухи, что тот «пренебрегает своей женой». Однако излишняя заботливость о супруге для Гиммлера была тоже «прегрешением». В 1937 году он заявил группенфюрерам СС: «Я не могу понять, как тот или иной штандартенфюрер или оберфюрер может быть форменным подкаблучником. Я не устаю повторять: офицеры, которые не способны повести за собой свою маленькую группу, а именно себя и свою супругу, едва ли могут быть пригодными для великих дел».

Вообще, вмешательство Гиммлера в личную жизнь могло принимать самые причудливые формы. Так, например, высший руководитель СС и полиции в Альпийской области Эрвин Рёзенер в апреле 1942 года обратился к Карлу Вольфу с личной просьбой. Он просил узнать, как отнесется рейхсфюрер СС к тому, что Рёзенер подаст второй раз на развод. Причиной развода являлся очередной внебрачный ребенок. Гиммлер дал разрешение на развод и на очередной брак, однако после этого стал действительно вмешиваться в личную жизнь Рёзнера. Того могли вызвать на несколько недель в Берлин только для того, чтобы Гиммлер стал его поучать принципам семейной жизни. Не менее показательным был пример 56-летнего группенфюрера СС и генерала-лейтенанта полиции Герберта Беккера. В 1943 году Гиммлер поинтересовался у Беккера, не была ли склонна его супруга к однополым отношениям (подобное подозрение вызвали перлюстрированные письма). В ответ на это Беккер стал заявлять, что «его брак основывается на национал-социалистических принципах супружеского сосуществования». После этого Гиммлер выразил надежду, что семейная жизнь Беккера все-таки приведет к рождению детей.