Гимназистка. Нечаянное турне
Шрифт:
— Почему же их до сих пор не вычислили и не уничтожили, если они столь опасны? Разве оборотень не чует другого оборотня?
— Они не такие оборотни, как мы. От обычных людей они неотличимы, пока не перекинутся. Они же чуют нас и друг друга. Более того, охотятся зачастую именно на нас, поэтому въезжающих тщательно проверяют. Но у мисс Мэннинг были безупречные документы. То есть не у мисс Мэннинг, а у крэга под её обликом. Где сама Филиппа, теперь уже не узнать, как и на каком этапе произошла замена.
Он вздохнул, явно печалясь не столько о покойной, сколько о несбывшихся
— То есть такая певица действительно существовала, а не всегда была крэгом?
— Хотелось бы в это верить, — чуть смущённо ответил Песцов. — Не могло же меня привлечь вот это вот.
Он указал на костёр, которым мы прикрыли кучку пепла, оставшегося от мисс Мэннинг. Костёр был совсем небольшим, может, поэтому, сколь я ни смотрела на пламя, спокойствия это не приносило. Само пламя казалось грязным и вонючим. Впрочем, это вполне могло быть следствием того, что я ни на миг не забывала о случившемся. Будь я в форме рыси, шерсть наверняка стояла бы дыбом до сих пор. Чувство опасности продолжало вопить столь громко, что хотелось бежать со всех лап не важно куда, лишь бы подальше отсюда. Но проблем моих это не решило бы, напротив — прибавило, поэтому я сидела на саквояже мисс Мэннинг и вела почти светскую беседу. Вот и сейчас я не стала акцентировать внимание Песцова на том, что его как раз привлекало то, что выдавало себя за певицу, поскольку меня заботило совсем другое.
— То есть если крэг кого-то съедает, он может принимать его вид и получает навыки?
— Вид — да, а навыки с чего бы? — удивился Песцов. — Это вы сказок начитались, Елизавета Дмитриевна. Съешь сердце врага — станешь сильным как он. Съешь мозги — узнаешь обо всех его планах.
Он насмешливо фыркнул и пошерудил обломком палки в костре, отчего взвились искры, такие же неприятно-тёмные, как и сам костёр. Зря мы не пошли с кучером. Уверена: я выдержала бы дорогу, только бы не сидеть здесь, боясь каждого шороха.
— Съешь горло — начнёшь так же петь?
— Хм… — протянул Песцов почти как мисс Мэннинг, нахватался, видимо, за время общения.
Не знаю, во что вылилось бы его «хм», но тут он внезапно оживился:
— Едет кто-то! Ну наконец-то!
Там, куда ушёл кучер, не виделось ни малейшего движения.
— Из города едут, — радостно пояснил Песцов. — И это замечательно.
— Чем же? — Я повернула голову и действительно увидела вдалеке небольшое пятно, двигающееся в нашу сторону. — Нам же нужно в город.
— Они и подвезут. Либо из человеколюбия, либо за деньги. — И тут же неожиданно перешёл на английский. — Филиппа, радость моя, далее по-русски ни одного слова. Забудьте, что вы его вообще знали. Лучше всего, если вы будете молчать и изображать полуобморочное состояние.
— А почему не обморочное? — съехидничала я, пусть и признавала правоту собеседника.
— Потому что в обморочном мне придётся вас тащить, — пояснил Песцов и нагло добавил: — А у меня после сегодняшних душевных потрясений руки трясутся, могу уронить. Более того, не просто могу, но временами хочу. Не ввергайте меня в искушение.
Я выразительно поправила меха мисс Мэннинг, намекая, что кое-кого можно не только уронить,
— Всегда восхищался вашим вкусом Филиппа, — невозмутимо заметил Песцов. — А ещё выдержкой и умением повернуть ситуацию в свою пользу. Подумать только, в начале нашего знакомства вы на пустом месте вытащили у меня деньги.
Сейчас он говорил точно обо мне, поэтому я не удержалась:
— Вы их сами предложили, навыдумывав себе бог знает что. Не обижать же вас было отказом? К тому же я собираюсь строго придерживаться договорённостей и не сообщать о вас Фаине Алексеевне никаких порочащих сведений. Так что всё справедливо.
— Филиппа, голову выше, больше сдержанности в движениях, а то в гостинице сразу заметят, что вернулась не та дама, — обеспокоенно сказал Песцов. — Всё же та свою роль отыгрывала безукоризненно, а из вас актриса так себе. Даже я сразу что-то заподозрил, но начал думать не в том направлении.
— Вы бы любую на моём месте заподозрили, — не согласилась я, — потому что совесть у вас нечистая.
— Дорогая, у кого сейчас чистая совесть? — ухмыльнулся Песцов.
— Главное — чистый мех?
— Вот именно. Чистым нужно держать то, что видно.
Он потянулся и быстро пошёл навстречу приближающимся саням, тем самым прекратив разговор, поскольку проехать мимо нас точно бы не проехали. Быть может, богато украшенные сани каких-нибудь местных шишек и просвистели бы без остановки с ветерком, но полуразвалившиеся дровни остановились, сразу как доехали до Песцова. Тот же сполна проявил собственный творческий дар. Что он говорил, слышно не было, но руками выписывал презабавнейшие фигуры. Как актёру пантомимы ему бы цены не было: любой цирк с руками бы оторвал.
Представление было красочным, но коротким, Песцову удалось договориться в рекордные сроки.
— Филиппа, дорогая, — заорал он с радостным выражением физиономии, столь неподходящим к обстановке, — этот мистер любезно согласился нас подвезти!
Но сначала «любезно согласившийся мистер» обстоятельно изучил поле битвы, затоптав всё, что ещё было не затоптано, восторженно поохал, от души потыкал в труп крэга валенком и назадавал кучу уточняющих вопросов, на которые Песцов отвечал со всё усиливающимся раздражением, которое наконец облеклось в довольно-таки вежливые слова:
— Любезный, мисс Мэннинг непривычна к нашей погоде, замёрзнуть может, понимаешь?
— Как не понять, сударь, — оживился мужик. — У меня с собой есть всё для сугреву. Полный штоф чистейшей самогоночки. Разве ж я не поделюсь с хорошим человеком, особливо ежели она из энтой, как вы сказали?..
— Англии, — обречённо ответил Песцов. — Боюсь, мисс Мэннинг ваше средство не подойдёт. Ей нужно беречь горло. А самогонка его раздерёт в клочья. Ей бы чаю горячего, да побыстрей в тепло.
— Сразу бы так и сказали, а то голову задурили энтим крэгом, — проворчал мужик. — Садитесь, с ветерком прокачу. А можно, я евонную лапу на память отрублю?