Гиперанатоксин
Шрифт:
Остановившись у выхода на верхней ступеньке лестницы и бросив взгляд по сторонам, я смог оценить опасность по достоинству. Полукругом, закованные в железо, ощетинившись копьями, стояли воины - двадцать пять человек - плотно сбитые в два ряда. Края шеренги, как тумбы опоры моста, скрепляли два десятника. Мордоворот на левом фланге поигрывал шипастым кистенем, его еще иногда называют 'утренняя звезда', а амбал с правого края, уперся обеими руками в навершие двухлезвийной секиры жуткого размера. В центре боевого строя, на шаг впереди всех, прямо напротив входа в Храм, стоял коренастый атаман - сам себя шире, оскалив щербатый рот и рассматривая меня исподлобья с болезненным интересом. Это порождение гнома и щелкунчика -
Немая сцена из дрянного спектакля, что называется - подловили! Я хмыкнул и подумал, а чтобы было, если у меня вообще не было никакого оружия. Смог бы я победить этих смертельно опасных хищников голыми руками? Может попробовать?
До момента сшибки оставались секунды и нужно постараться использовать это время по максимуму. Главная задача это найти самое слабое звено в стае, но, стремительно оценивая каждого, по всему комплексу показателей, вынужден был признать - этих зверей сюда занесло попутным ветром явно не из магазина 'Детский мир' и уж тем более не из секции мягких игрушек.
Время начало свой неудержимый бег, а я протолкнул себя на следующий уровень восприятия, замедлив для себя его течение. Атаман, что-то рыкнул, сделал шаг вперед, с шелестом выхватил оба меча и начал их раскручивать в противофазе, все ускоряя движение и изображая собой цельнометаллический двухмоторный моноплан на взлете.
Следом за ним шаг вперед, как единое целое, сделал весь строй. Я не заставил себя ждать и, радушно улыбаясь, вытянув вперед пустые ладони рук, начал спускаться по лестнице. Одновременно, смещаясь влево и играя под дурачка, всем своим видом показывая, какой я мягкий, белый и пушистый.
Конечно, своими действиями я никого не обманул, но элемент сомнения посеял. И это была первая, пусть и чисто символическая победа.
Встретились мы у подножия лестницы. Атаман, загипнотизированный моими пустыми ладонями, решил поступить просто и без претензий - отрубить мне руки ниже локтя. Заглянув ему в глаза, я увидел, как в его разгоряченном воображении, промелькнули фантастические кадры медленного падения на землю отсеченных кистей и фонтанчики крови, толчками в такт с ударами сердца, бьющие из культяпок. Мечты, мечты…
Мгновенно отдернув ладони, я поднял их вверх и подловил хищника на потере внимания и неудачном шаге. Его правая нога оказалась вытянутой в колене и слегка под углом - то, что надо. Я резко выстрелил ногой 'маваши-гери' в коленную чашечку. Есть! Раздался хруст и одна конечность у атамана стала, как у кузнечика - коленкой назад, а сам он начал проваливаться вперед, разводя руки с мечами в обе стороны. Я повторил 'маваши', но теперь щелкнул по левой от меня руке, в которой атаман держал меч, ударив сверху и в сторону. Меч серебряной рыбкой выскользнул из его ладони и воткнулся в землю, а атаман бестолково попытался ткнуть меня мечом своей левой руки, одновременно и опрометчиво, пытаясь опереться на сломанную ногу. Развернувшись боком, я пропустил выпад мимо и перехватил руку атамана. Резко дернул к себе, развернул сгибом вверх и сломал о колено, успев подхватить в воздухе, выпавший из руки второй клинок. Прикрываясь телом атамана с целью маскировки, коротким махом переправил этот меч в грудь десятника с кистенем - уже замахнувшимся им для удара, вложив в бросок всю силу и злость.
Десятник смог среагировать, - видимо сказались годы тренировок, но отбил неудачно - вверх и чуть в сторону. В результате меч, изменив траекторию, начал вращение в горизонтальной плоскости. Вместо центра груди он угодил воину в шею, эффектно срезав сначала под корешок половину роскошной черной бороды, а затем почти полностью отделив голову десятника от туловища лезвием клинка. Удар получился под углом в сорок пять градусов и оставил
Всю эту картинку я успел зацепить краем глаза, уже присев на левую ногу и нанося удар 'майе-гери' из положения сидя в центр груди атамана, одновременно подхватывая с земли его второй клинок. Пока громоздкая туша самого главного бандита, взлетев в воздух в результате удара ногой, планировала на копья своих солдат, я переправил второй меч в грудь десятника с секирой, застав его врасплох. Так уж получилось, что он не смог, на короткое время закрытый телом атамана, засечь начало броска. Меч молнией пролетел десяток метров и смачно, по самую рукоять, вошел в центр груди, пробив кольчугу и на груди и на спине. Однако, хорошая сталь у атамановых клинков!
Три ноль и, если кто-либо из хищников еще думал, что он сможет, в случае чего, дезертировать с поля боя, то он сильно ошибался… Для себя я решил, - никто не должен уйти отсюда живым!
Впрочем, я зря рассчитывал на бегство солдат. Оставшись без командиров, они не растерялись и грамотно попытались взять меня в кольцо. Этого допустить было нельзя и ничего не оставалось, как метнуться на левый фланг шеренги воинов.
Прогнувшись так, что позавидовал бы гуттаперчевый мальчик, и, рискуя заработать искривление позвоночника изгибами влево-право, я тем самым удачно избежал трех ударов. Затем ужом проскользнул между копьями и вошел с солдатами левого фланга в прямой контакт… Локтем левой руки свернул челюсть одному и когтистой лапой растопыренных пальцев правой, в лучших традициях 'кунг-фу', порвал ноздри и оставил без глаз второго. Пять ноль.
Солдатик, потерявший зрение, захлебываясь кровью, забыл обо всем на свете, согнулся и закрыл ладонями лицо, стараясь не уронить на землю выбитые глазки. Он, что совершенно естественно, выронил копье, как вещь теперь для себя абсолютно бесполезную. Подхватив копьецо в полете, я коротким махом наконечника из-за спины, секущим ударом, достал следующего воина, угодив ему по переносице. Затем, перехватив по удобнее древко, используя разрубленный нос, как подставку в бильярде, ткнул свояка, смачно вогнав наконечник в раззявленный в крике рот следующего недоноска, что называется… накормил до полного несварения желудка. В результате лезвие выскочило из затылка голодающего на добрую ладонь. Семь ноль в нашу пользу.
Оставив копье в голове солдата, пригнулся и метнулся в сторону, пропуская над собой удар и подбирая с земли, оставшийся без хозяина очередной дрын с наконечником.
В это время монолитный строй стал рассыпаться и, в создавшейся сумятице, я, используя преимущество в скорости, хаотичными рывками начал смещаться в тыл потрепанному войску, уворачиваясь, как матадор, от ударов ближайших ко мне солдат. Одновременно, прикрываясь их телами, резкими и неожиданными, практически незаметными для глаза тычками копья, стараясь поразить воинов во втором ряду. Сейчас они представляли из себя наибольшую опасность, в первую очередь из-за возможности поймать с их стороны случайный удар.
Такая тактика принесла великолепные плоды - в суматохе и кутерьме, пятерых я положил так, что они не успели ничего понять. И только неудачно зацепив шестого, который заверещал, как боров на живодерне, я добился того, что солдаты отхлынули назад и снова сбили тесный строй, ощетинившись копьями…
Однако, тринадцать ноль и я, таки, ополовинил их команду, демонстративно не дотрагиваясь до своего клинка.
Теперь мы поменялись местами - солдаты сгрудились у лестницы, между мной и храмом. Мы стояли друг против друга. Настроение у меня было отличное! От полноты чувств я жизнерадостно рассмеялся и крутанул очередное копье мельницей. В какой-то момент - даже захотелось подбросить деревяшку и поймать ее, не глядя, за спиной, как в цирке… Больше всего мне сейчас не хотелось, чтобы бандиты начали сдаваться.