Гипнотизер в МВД: игры разума
Шрифт:
Хороший прием. Он позволил Долевой эмоционально отстраниться от травмирующего воспоминания. Теперь она заговорила гораздо более бойко.
— Он закричал: «Стоять!» и начал стрелять, — продолжила рассказ свидетельница. — Попал мужчине в грудь и голову, потом выстрелил в женщину. Тоже два раза. Они упали, обливаясь кровью. Он огляделся и тут увидел меня. Я хотела убежать, но он направил на меня пистолет и сказал: «Стой или убью!». Я застыла на месте. Он подошел ближе, потом сказал: «Отдавай все, что есть!». Я сняла золотое колечко с пальца, цепочку, достала деньги и все отдала ему. Он думал,
Она замолчала и я заметил, что у женщины дрожит подбородок. Вот зараза, она все-таки переживает это состояние. И этот неудивительно.
— Дарья Евгеньевна, уберите волнение, — приказываю я. — Просто отключите его, как отключают свет. Раз, и все! Вы пережили эту ситуацию, она осталась в прошлом.
Сработало. Долева успокоилась, перестала нервничать. Да и вообще вся она сейчас выглядела умиротворенной.
— Спроси, как он выглядел? — напомнила Белокрылова, стоявшая рядом.
Она подошла ко мне так близко, что я ощутил еле заметный аромат ее духов. Сладкие, соблазнительные. Вот еще, кстати доказательство того, что она, в первую очередь, девушка и только потом сотрудница милиции. И еще, от волнения она перешла на ты.
— Дарья Евгеньевна, скажите, как он выглядел? — спросил я.
Судя по описанию, преступник был молодой, от двадцати пяти до двадцати восьми лет. Симпатичный, с белозубой улыбкой. Волосы чуть волнистые, носит небольшую бородку.
— Это точно описание преступника? — недоверчиво спросил Иннокентий Борисович и опять поправил очки. Я машинально отметил у него этот жест, когда врач волновался, он сразу хватался за очки. — Может, она дает описание своей неразделенной любви из молодости ?
Хотя доктор опять вмешался без спросу, в его вопросе было рациональное зерно. Иногда под гипнозом человек может смешивать воспоминания и выдавать галлюцинации за реальность. Что же, сейчас мы это проверим.
— У него есть особые приметы? — спросил я. — Пожалуйста, скажите вслух. Постарайтесь все припомнить.
Долева опять помолчала, а потом сказала:
— У него родинка на щеке. В виде крошечного полумесяца. Небольшой шрам на шее. Ровный очень.
Ну, это уже что-то. С таким можно работать. Белокрылова убедилась, что Терехов все записал.
— И еще у него не хватает кисти левой руки, — добавила, наконец, Долева.
Я не поверил своим ушам. Потом торжествующе взглянул на Белокрылову. Ну, что я вам говорил? Шефиня отдела изумленно смотрела на меня.
— Это все, — твердо сказала Долева.
— Да, заканчивайте уже, — сказал врач. — Она очень утомлена.
Белокрылова кивнула и я сказал Долевой:
— Отлично, Дарья Евгеньевна, все просто отлично. Вы прекрасно справились. Сейчас мы будем возвращаться в ваше обычное состояние. После пробуждения вы будете чувствовать себя великолепно. Вы быстро пойдете на поправку, а тревожные воспоминания уплывут и растворятся в воздухе, больше никогда не будут беспокоить
И я начал постепенно выводить женщину из транса.
***
В это самое время Аксаков, переговорив с криминалистами, вышел на улицу из здания, где располагались судмедэксперты. Подумал, и вернулся обратно. Позвонил в отдел.
Трубку подняла Лидия Наварская. Какой у девушки приятный голос, подумал Рем, ей бы на радио работать, если только дикцию подтянет. Впрочем, с ее внешностью можно работать и на телевидении.
— Это Аксаков, — сказал он. — Шеф вернулась с допроса?
— Нет, никого нет, — ответила Наварская. — Я уже тут давно сижу без дела. Меня закормили пирожными и кофе. Как быть?
Ну конечно, весь ГУВД сбежался к такой красавице. Аксаков сказал:
— Ждите распоряжений от Анны Николаевны, я не могу ничего сказать.
Он хотел положить трубку, но Наварская ответила:
— Ее не было, но звонил Виктор Терехов. Он сказал, что этот ваш гипнотизер сотворил настоящее чудо. Что за гипнотизер? Можете объяснить?
— Что еще он сказал? — спросил Аксаков. — Что сказала Долева?
— Она сказала, что у преступника ампутирована левая кисть, — послушно объяснила Наварская. — Но что это значит?
Аксаков с минуту подумал, а потом ответил:
— Значит так, я поеду, проверю одно местечко. Скажи шефине, что я поехал в Ржевку. И еще передай, что криминалисты определили, «грибник» стрелял из нагана. Патроны самодельные. Я знаю одну артель там, в Ржевке, поеду поспрашиваю, кто там может быть такой умелец.
— А можно с вами? — чарующе спросила Наварская. — А то я устала здесь сидеть. Уже вечер. Я могу быть очень полезной.
— Нет, — непреклонно ответил Аксаков и повесил трубку.
Чтобы доехать до Ржевки, пришлось попросить коллег, чтобы подкинули до нужного места. Возле здания бюро судебной экспертизы всегда стояло пять-семь милицейских машин. Один экипаж «Газика» как раз ехал в сторону Ржевки и шофер-сержант согласился подвезти.
Аксаков планировал подумать по дороге, как быть дальше и выйти на след однорукого убийцы, но водитель трещал без умолку и мешал сосредоточиться.
Рем пытался пропустить его болтовню мимо ушей и на некоторое время ему это удалось. Но через минут десять, устав ругать пьяных коллег и вредных бабок, которые сами норовят залезть под колеса, водитель принялся песочить таксистов.
— Я уверен, они сами спровоцировали этих парней на убийство, — сказал он. — Я же какое-то время работал в таксопарке, так там такие ребята попадаются, мама не горюй. Рожи, как у головорезов. Так и норовят объегорить пассажиров. Наверняка, этот герой тоже пытался наколоть этих парней, вот они и не выдержали.
— Каких парней? — спросил Аксаков, поняв, что спокойно подумать не удастся. — Ты о чем, вообще?
Сержант удивленно посмотрел на него.
— Ты чего, еще не знаешь, что ли? В берлоге, что ли, лежал? Еще одного таксиста завалили, только недавно прошло сообщение. Эти, автоматчики. На Гражданском проспекте. Выкинули труп на дорогу, и уехали. А потом и машину бросили, видимо, опасались погони.