ГИПНОЗ. Скрытые глубины. История открытия и применения
Шрифт:
Следует отметить одну вещь, которая заметна во всех или в большинстве практик, выделенных в этой главе, — везде присутствует ритм. У шаманов это барабанный бой, у дервишей — их танец вращения; медитирующие заняты своими мантрами или дыханием; самогипнотизеры и проводники (которые часто раскачиваются взад-вперед) тоже следуют своему дыханию. Наркотики также помогают человеку войти в ритм. Гипнотизеры применяют ровный, размеренный тон или просят своих объектов сконцентрироваться на качании маятника; они заставляют их размеренно дышать.
Моя догадка состоит в том, что ритм играет на какой-то струне в некой примитивной части мозга — более примитивной, чем кора. Какая же это часть? Самые ритмические из деятельностей человека — музыка и танец — это, конечно, эмоциональная и сексуальная. Они относятся к работе лимбогипоталамической системы мозга млекопитающего. С лимбогипоталамической системой мы встречались коротко в одиннадцатой главе в том
Если бы данное рассуждение оказалось верным, оно бы разрешило главную проблему в гипнозе. Ясно, что гипноз воздействует на мозг; будь это не так, гипнотерапия не работала бы. Однако далеко не ясно, как он это делает. Согласно моей догадке, ритм короткого периода (в противоположность длинному суточному ритму) и есть тот механизм или существенная компонента его. Конечно, есть экспериментальные данные, позволяющие предположить, что одной из общих черт ИСС является замедление мозговых волн в лимбической системе, однако было мало известных мне исследований, посвященных механизму, посредством которого ритм воздействует на мозг. Антропологи же уже давно знали, что ритуалы изучаемых ими людей часто включают повторяющиеся стимулы, особенно при барабанном бое и танцах (когда у танцоров возникает повторяющийся эффект мерцания из-за смены картины), и ясно, что эти стимулы производят трансовые состояния с широким спектром нейрофизиологических показателей. Мне кажется, это заинтересовало бы будущих исследователей. Быть может, синхронизация пульсаций мозга — наших мозговых волн — с внешними пульсациями — это главное во всех ИСС, включая гипноз.
МАНИФЕСТ
Гипноз входил и выходил из моды на протяжении последних двухсот лет. Иногда внешние факторы, такие как войны или открытие химических обезболивающих средств, приводили к тому, что гипнозом пренебрегали; иногда внутренние факторы, такие как экстравагантные заявления некоторых практиков, смущали более здравомыслящую публику. Даже теперь, после всех интенсивных и блестящих научных исследований, которые проводились по этому предмету на протяжении последних пятидесяти лет, преобладание форм Нью Эйдж в гипнотерапии грозит запятнать его репутацию. А у гипноза она очень хрупка: не очень-то много нужно, чтобы люди вспомнили, как еще совсем недавно они считали гипноз абсолютной чепухой. Но тем не менее он отказывался уходить прочь. В истории науки и особенно медицины бесчисленное количество теорий иссякали и были свалены на обочину науки, однако все-таки все многочисленные попытки убрать гипноз с дороги провалились. Сила его устойчивости — это факт, говорящий не только в пользу его привлекательности, но и свидетельствующий в защиту его реальности и эффективности.
В восемнадцатом и большей части девятнадцатого столетия, от Месмера до Эллиотсона, гипноз или его предшественник животный магнетизм оставался религиозным переживанием. Объект гипноза часто достигал своего рода экстаза, а месмерист представлял себя в качестве мага, иногда даже соответствующим образом одеваясь и неизменно выполняя руками мистические жесты. Брейд, Шарко, Бернгейм и другие поставили гипноз на научную основу, и он стал важным инструментом на развивающемся поле психологии. Потом его проклял Фрейд, а за ним Тед Барбер вместе с теми господами, которые пытались доказать, что не существует такой вещи. Теперь гипноз уже не находится на переднем крае психологических исследований, как это было в конце девятнадцатого столетия. Главный импульс для исследовательских экспериментов сегодня исходит из его значения в медицине, и даже если бы Барбер оказался прав, практикующие врачи, у которых зачастую недостает времени для теоретизирования, как у психологов-экспериментаторов, все равно продолжали бы применять гипноз.
В 1950-х годах как Британская медицинская ассоциация, так и Американская медицинская ассоциация наконец признали эффективность гипноза. Приводим здесь заключение отчета 1958 года Совета по умственному здоровью Американской медицинской ассоциации:
Врачи общей практики, врачи других специализаций и дантисты могут рассматривать гипноз в качестве полезного терапевтического дополнения в пределах конкретного поля их профессиональной компетенции. Следует подчеркнуть, что всем, кто применяет гипноз, необходимо знать о сложной природе привлекаемого феномена. Относящееся к гипнозу обучение должно проводиться под ответственным медицинским руководством, а полные программы обучения должны включать не только техники погружения, но и показания и противопоказания для их использования в пределах конкретной области. Инструкции, ограничивающиеся только техниками погружения, подлежат осуждению. Некоторые аспекты гипноза остаются еще неизвестными и противоречивыми, как, правда, и в других областях медицинских и психологических наук. Поэтому следует поощрять активное участие профессоров медицины и стоматологии в исследованиях на высшем уровне. Использование гипноза в развлекательных целях должно быть решительно осуждено.
Это, быть может, осторожный, но все-таки шаг в правильном направлении. Однако этот шаг был предпринят около пятидесяти лет назад, и до сих пор все еще продолжается сопротивление. Почему же в Британии и во всех других странах с Национальными службами здоровья мы так редко можем получить свободный доступ к гипнозу? Почему он полностью игнорируется в медицинских школах? Ответ сводится к целой комбинации факторов, но все они свидетельствуют об одном: о невежестве. Слишком мало людей достаточно знают о гипнозе, чтобы он стал широко доступен; в медицинской профессии на самом деле укоренилось глубокое предубеждение против него, восходящее к девятнадцатому столетию. Если вы спросите доктора, почему он не применяет гипноз, он ответит, что не имел возможности научиться ему, и добавит также, что слышал, будто он ненадежен и непредсказуем в своих результатах. Это верно, и главным образом потому, что результат зависит от гипнабельности объекта. Однако он гораздо менее непредсказуем, чем обычно полагают, и для многих заболеваний легкий транс, к которому способны девяносто процентов населения, и этого уже достаточно.
Надеюсь, что с помощью этой книги мне удастся донести предмет до внимания широких слоев: врачей, которые могли бы заинтересоваться предметом, и непрофессионалов, которые могли бы начать требовать гипноз как составную часть медицинского обслуживания. Мне хотелось бы увидеть гипноз широко доступным и применяемым, и время выбрано правильно, ибо то, что раньше называлось «альтернативной» медициной, уже воспринимается не как таковая, но как «дополнительная», к тому же гипноз достаточно хорошо знаком всем: каждый знает кого-нибудь, кто, так или иначе, лечился гипнотерапией. Не стоит и говорить, что следует потребовать гарантий и предосторожностей, дабы только квалифицированные специалисты, гипнотерапевты предоставляли свои услуги, — однако не так уж трудно всего этого добиться. Гипноз мог бы стать великим благословением для человечества. Это не панацея, как Месмер думал о своем животном магнетизме, и я, конечно, слышал о случаях, когда гипнотерапия терпела провал, однако все-таки это мягкий, эффективный и полноценный метод терапии, пригодный для применения в отношении невероятно широкого круга заболеваний. Вместо того чтобы оставлять его в качестве последней надежды больного, метод правомерно следовало бы применять как терапию по выбору. Давайте же делать это!
Философски и психологически, картезианская мысль — банкрот Ее времена миновали. Теперь настало время открыть заново холистичную медицину античности и Средневековья, соединив ее с успехами прогресса в науке и медицине, который имел место два последних столетия. Гипноз может и должен играть интегральную роль в такой программе воссоединения, потому что сейчас у нас более или менее хватает научных знаний для понимания того, как он работает, и предостаточно экспериментальных данных и данных практики о его эффективности. Психосоматическая медицина и психонейроиммунология только еще готовятся к росту в последующие десятилетия. Они указывают путь к медицине двадцать первого века и возвращают нас обратно к практикам, которые так же стары, как европейская история.
В «Хармиде» у Платона, написанном, по всей видимости, в 390 году до н. э., Сократ говорит:
Подобным же образом обстоит дело и с этим заговором. Научился же я ему, когда находился там, при войске, у некоего фракийского врача из учеников Залмоксида: считается, что врачи эти дают людям бессмертие. Так вот, фракиец этот говорил, будто эллинские врачи правильно передают то, что я тебе сейчас поведал; но Залмоксид, сказал он, наш царь, будучи богом, говорит: «Как не следует пытаться лечить глаза отдельно от головы и голову — отдельно от тела, так не следует и лечить тело, не леча душу, и у эллинских врачей именно тогда бывают неудачи при лечении многих болезней, когда они не признают необходимости заботиться о целом, а между тем, если целое в плохом состоянии, то и часть не может быть в порядке. Ибо, — говорит он, — все — и хорошее и плохое — порождается в теле и во всем человеке душою, и именно из нее все проистекает, точно так же как в глазах все проистекает от головы. Поэтому-то и надо, прежде всего и преимущественно, лечить душу, если хочешь, чтобы и голова и все остальное тело хорошо себя чувствовали.