Гипотеза симуляции

Шумов Тема

– Вот он запах родины. Смесь вони заскорузлых носков и дешевых пробников “шанель”. И вечный русский бардак. Везде, где появляется русский тут же наступает разруха и хаос. Наш человек даже в самолет сесть нормально не может. Казалось бы, что проще – пройти и занять свои места – но у них даже на это мозгов не хватает.

Он смерил долгим взглядом Кристину, очевидно рассчитывая на ее ответную реакцию, и не дождавшись, продолжил:

– Мне смешно, когда мне говорят, что я должен жить в Рашке. И еще любить ее. Я никому ничего не должен. Я люблю Париж. Все эти его «арт-де-вив», его «традисьон». Хотя и он уже не тот. Жизнь тут тоже меняется в худшую сторону из-за наплыва всякой швали. Но все равно Франция – все еще Европа, милочка. Она все ещё сильно отличается от кровожадной азиатской орды, от становища одичалых, в которое мы вынуждены вернуться.

– Давайте я посмотрю, какое у вас место, – предложила Кристина.

– Ох, девчонки, не завидую я вам, – с этими словами он протянул ей свой билет. – Изо дня в день общаться с русским быдлом, со всем этим сбродом.

– У вас бизнес-класс, пожалуйста, в первом ряду слева, – она указала на кресло через проход от ботоксных близняшек.

Сквидвард прошагал к своему месту. Усевшись в кресло, он поставил кейс между ног и замер, подглядывая за соседками. Те сразу принялись поправлять прически и излишне громко восторгаться вчерашней премьерой в “Гранд Опера”.

– Похоже, что сегодня мы станем свидетелями зарождения большого советского чувства, – прокомментировала Анжела.

– Они похожи на двух куриц и одного петуха. Главное, чтобы во время полета они не занимали надолго туалет.

– Не займут. Видно же, что его хватит лишь на пару секунд.

Они улыбнулись друг другу.

– Анжела сходи, посчитай, сколько кефали набилось, – произнесла Ольга. – По-моему несколько человек не хватает.

Когда Анжела ушла, бригадир подозвала к себе Кристину.

– Какая-то суета сегодня. Паксы излишне возбужденные. Тебе не кажется?

– Ты же знаешь, умер пассажир.

– И что? Ну умер он? На дворе двадцать первый век. В одной комнате будут расстреливать «врагов народа», а соседней, через стенку будет отвязная «пати». В наше время всем до фонаря, что происходит вне зоны их комфорта. Никто даже не замедлит движения, перешагивая через умирающего от смертельного вируса. Кроме того, все уверены, что с ними точно ничего подобного не произойдет.

– Может, ты просто ошибаешься на счёт человечества? Или люди изменились? Стали лучше?

– Помнишь в «Дармоедово» в прошлом году? Один из паксов упал на трапе, и никто даже не остановился.

– Может просто дело в стране? У европейцев больше эмпатии?

– Если так, то мне что-то совсем расхотелось возвращаться.

Держа в руке «кликер», подошла Анжела.

– Нет троих.

– Ну, стойте, ждите тогда, – вздохнула Ольга. – А я пойду, доложу Татаринову.

Она скрылась за плотной занавеской.

Анжела и Кристина встали друг напротив друга. Длинный рукав «пассажирососа» изгибался и то, что происходило в зале, им было видно только через огромные грязноватые окна, в которых отражалось крохотное, но яркое, солнце, небо и окружающие их лайнеры.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем, вернувшаяся Ольга заявила:

– Ну что, девчонки, пора обезьянничать.

И в этот момент в коридоре появилась совсем молоденькая девушка. Темноволосая, смуглая, красивая мулатка. Она бежала прихрамывая, придерживая висевшую на плече и болтавшуюся из стороны в сторону большую холщовую сумку.

– Wait! Attends! – крикнула она.

– Тише, тише родная, – произнесла Кристина. – Ты еще не опоздала.

Девушка уставилась на них будто на привидения. Затем обернулась и что-то забормотала на французском.

– Show your ticket, please¹⁰, – попросила Ольга.

– Странная какая-то, – шепнула ей на ухо Анжела. – В этой куртке будто снятой с чужого плеча и шортах она похоже на беженку.

Девушка в отчаянии посмотрела на свои пустые руки и полезла в сумку, не переставая тараторить на непонятной смеси из нескольких языков. В ее голосе засквозила истерика. В огромных бездонных как космос темных глазах заблестели слезы.

Наконец, она вынула из внутреннего кармана мятый билет.

– S'il vous pla^it! Please! Six. Six D¹¹.

– Окей, – ответила Кристина, даже не посмотрев на билет. – Come in. Проходите.

Девушка вошла в салон и пошла по проходу, постоянно оглядываясь. Крис ободряюще улыбнулась, и мулатка робко улыбнулась в ответ.

– Посмотрите на ее ногу, – сказала Ольга.

Колготки на икре были подраны, над лодыжкой отчетливо выделялся странный синяк в форме полумесяца.

– Что это?

– Не знаю. Но где-то я такое уже видела.

2

Продемонстрировав пассажирам, где находятся аварийные выходы, спасательные жилеты и как управляться с кислородными масками, они закрыли люки, прошлись по рядам, проверяя спинки кресел, и расселись по местам.

Самолет доехал до взлетной полосы, загудели турбины, разогнавшись, лайнер оторвался от земли. Паксы прильнули к иллюминаторам, разглядывая остающиеся под ними миниатюрные, будто игрушечные, автомобили, зеленые холмы и реки. Затем внизу оказались рассеянные перистые облака, а земля превратилась в далекое смятое лоскутное покрывало с разноцветными заплатками из полей и швами из дорог.

Все это время Кристина, занявшая место в небольшом блоке между бизнес-классом и экономом, через щель между штор, незаметно следила за мулаткой, которая по-прежнему вела себя странно. Девушка сидела с вытянутой напряженной спиной, покусывая губы и смотря в одну точку. Сумку она поставила на колени и прижала к себе как последнее и самое главное сокровище в своей жизни.

Рядом с ней оказались места той самой блондинки, что прошла, не показав билет, и ее дочки. Позади сидели трое мужчин, – один из которых заснул почти сразу после взлета, а двое других что-то разглядывали на своих планшетах.