Гитлер

Штайнер Марлис

Вечером того же дня Гитлер по совету фон Манштейна и фон Рихтхофена, только что получившего звание фельдмаршала и должность командующего военно-воздушными войсками, покинул Запорожье, к которому приближались советские танки. Вернувшись в Винницу, он дождался здесь Гудериана, исполнявшего обязанности главного инспектора танковых соединений, с которым не виделся после зимней катастрофы 1941 года.

Перед взором Гудериана предстал ссутулившийся человек с трясущейся левой рукой, с застывшим взглядом выпученных глаз, с щеками в красных пятнах. По всей видимости, у Гитлера начиналась болезнь Паркинсона, причины которой до сих пор неизвестны, – возможно, она вспыхнула вследствие коронарного склероза, которым он страдал с 1941 года. Доктор Морелль понятия не имел об этом заболевании – впрочем, как его лечить, не знал никто. Судя по симптоматике и результатам анализов, вероятность того, что у фюрера проявились последствия перенесенного ранее сифилиса, практически равна

нулю – вопреки некоторым предположениям. При этом он был совершенно измучен хроническим недосыпанием и постоянными стрессами. И все чаще впадал в приступы ярости, сменявшиеся периодами апатии. Как записал Геббельс, 2 марта, после разговора с Герингом, фюрер казался рассеянным и вел себя не как обычно. Геринг, который, несмотря на некоторую утрату влияния, официально оставался человеком номер два в государстве, как и Геббельс, не питал никаких иллюзий относительно того, что их ждет, стоит им показать хотя бы малейшие признаки слабости. Они, по выражению Геббельса, настолько глубоко увязли в решении еврейского вопроса, что надеяться на лазейки не приходилось. Но, в конце концов, это и к лучшему: «Движение и народ, обрубивший за собой все мосты, будет сражаться намного эффективнее, чем тот, кому есть куда отступать». Геббельс описал сцены, которые наблюдал перед еврейским домом престарелых: когда стариков стали забирать, собралась толпа, пытавшаяся их отбить. Немало шуму наделала также кампания по аресту еврейских супругов «привилегированных пар», которых насчитывалось немало в артистических кругах. Может, стоило на какое-то время сделать перерыв?

В апреле 1943 года в Катыни, близ Смоленска, была обнаружена братская могила с останками 4500 польских офицеров, расстрелянных советскими войсками. Геббельс ухватился за этот случай, чтобы начать в прессе шумную кампанию против зверств, творимых большевиками, – это была отличная завеса, чтобы спрятать нацистские преступления.

Обсуждая со своим министром пропаганды случай с генералом Тухачевским, в 1936 году расстрелянным по приказу Сталина, Гитлер заявил, что они глубоко заблуждались, полагая, что, убирая своих генералов, Сталин стремился ослабить Красную армию. Напротив, избавившись от оппозиции, он ее укрепил, не оставив места пораженческим настроениям. Также Сталин был совершенно прав, введя в армии институт политических комиссаров, оказывающих самое благотворное воздействие на боевой дух Красной армии, не говоря уже о том широко известном факте, что в Советском Союзе вообще не существовало никакой оппозиции. Эти замечания показывают, что Гитлер прекрасно знал о враждебных настроениях, царивших в Германии. Результатом стало усиление надзора и репрессивных мер.

Проявления недовольства ширились не только в Германии. Не проходило и дня, чтобы в оккупированных странах не вспыхнул очередной инцидент. С помощью различных секретных служб формировались движения Сопротивления: англо-американцы теперь проявляли горячую заинтересованность к странам Центральной и Восточной Европы, в которых после Сталинграда рос страх, что немецкий заслон против большевизма вскоре рухнет. Гитлер узнавал через свои дипломатические каналы, службы контрразведки и благодаря телефонной прослушке о предпринимаемых в этих странах попытках поиска «новых гарантий» в случае вероятного крушения Оси.

С целью укрепления связей с союзниками он поочередно принял у себя маршала Антонеску и адмирала Хорти, обрушив на них упреки в завязывании нелегальных контактов, о которых они не сочли нужным поставить его в известность. Несмотря на представленные ему убедительные доказательства, Антонеску решительно отрицал, что его вице-премьер Михай Антонеску (однофамилец, а не родственник) пытался установить связь с англо-американцами; Хорти точно так же пытался обелить своего премьер-министра и министра иностранных дел фон Каллая. Гитлер также выразил недовольство их вялостью в решении еврейского вопроса. На вопрос, когда и каким образом закончится война, Гитлер ответил, что ни один государственный деятель и ни один стратег не скажет им точной даты, и привел в пример Пунические войны, Тридцатилетнюю и Семилетнюю войны. Обвиняя в неэффективности румынские, венгерские и итальянские войска под Сталинградом, он призвал их наказать виновных, как когда-то Фридрих Великий, отрезавший косы плохо бившимся солдатам и лишавший их головных уборов и знамен.

Затем Гитлер встречался с генералом Мартинесом Кампосом, шефом испанской контрразведки. Его интересовало, насколько твердо будет стоять Испания в случае высадки на полуострове союзных войск или в случае оккупации Балеарских островов. Планировалось переправить немецкие войска с юго-запада Франции к северу Испании (операция «Жизель»). С января 1943 года шли переговоры о поставке немецких вооружений и самолетов Испании. В числе других собеседников фюрера в замке Клессхейм были дуче и царь Болгарии, словацкий президент Йозеф Тисо и глава Хорватии, а также Лаваль.

Встреча с Лавалем проходила в Оберзальцберге в присутствии Риббентропа и заместителя государственного секретаря Бастиниани, руководившего внешней политикой Италии

с начала февраля 1943 года, после того как Чано был назначен послом в Ватикан. Для оправдания своих возросших требований к Франции Гитлер заговорил о «контрибуциях», наложенных Наполеоном на Германию: тот конфисковал все, в чем нуждался. Сегодняшняя Германия – первая страна, которая компенсирует отобранное, предоставляя свою защиту, и он, Гитлер, всегда обращался с Францией бережно – а мог бы забросать Париж бомбами. Враги Оси не станут церемониться с правами французов, судьба Дарлана, расстрелянного в Алжире 24 декабря 1942 года – живой тому пример. Узнав о вероятной отставке своего собеседника, Гитлер поручил ему передать Петену, что он не потерпит повторения 13 декабря 1940 года, когда Лаваль был освобожден от своих обязанностей; это будет воспринято как акт, враждебный к «коллаборационизму».

Все эти встречи, имевшие целью удержать Балканские страны и Францию в немецком лагере, проходили в период «распутицы» в России. Гитлер уехал в Бергхоф, где провел несколько недель. В Линце он встречался с Германом Герингом и посетил заводы «Нибелунгов», выпускавших новые танки – «пантеры» и «тигры». Производство произвело на него такое сильное впечатление, что он, к разочарованию своих штабистов, решил отложить наступление на востоке (операцию «Цитадель») на более позднее время. Однако последнее слово осталось за Гудерианом. 2 мая состоялось совещание у фюрера, на котором, кроме него, присутствовали маршалы фон Клюге, фон Манштейн и Йешоннек. Генерал Модель, с которым фюрер встретился раньше, рекомендовал июль – на том и порешили. 12 мая Гитлер снова ненадолго вернулся в свою штаб-квартиру в Восточной Пруссии, где ему сообщили дурную новость – генерал Арним, заменивший в Тунисе больного Роммеля, капитулировал. Геббельс отметил, что это событие воспринималось всеми как «второй Сталинград», – в народе говорили о «Тунисграде» или «немецком Дюнкерке».

Это серьезное поражение было вполне предсказуемо; его можно было избежать, если бы войска Оси вовремя отступили. Гитлер потребовал от ОКГ изучить возможное развитие ситуации в случае, если Италия выйдет из войны. Балканы представляли собой одну из главных стратегических целей союзников в Средиземноморье, следовательно, чтобы усилить здесь оборону, пришлось бы оттянуть войска с востока. Пока было решено отправить подкрепления на Сицилию и – в чуть меньших масштабах – на Сардинию и Корсику; сюда же сочли необходимым перебросить войска с запада. ОКГ и Муссолини ожидали высадки союзников на Сицилии; Гитлер, в первое время введенный в заблуждение дезинформаторами британских спецслужб, склонялся к Сардинии или Додеканесу. Однако в свете анализа процесса принятия решений немецкой стороной не стоит слишком преувеличивать значение этой дезинформации. Вопрос о том, когда и где состоится высадка союзников, имел второстепенное значение по сравнению с гораздо более серьезной опасностью – вероятностью того, что Италия даст слабину и поставит под угрозу безопасность Балкан. Стратегия Гитлера заключалась в том, чтобы начать масштабное наступление против советских войск в районе Курска (операция «Цитадель»), чтобы нанести им решающий удар и на некоторое время освободиться от необходимости предпринимать новые наступательные действия. После победы под Курском можно было снять часть войск с востока и перебросить их в Средиземноморье для отпора союзническим силам.

Начиная с зимы 1942 года главными стратегическими заботами Гитлера оставались безопасность Балкан и сохранение альянса с Италией. Балканы не просто представляли собой правый фланг Восточного фронта – они также играли важную роль в военной экономике, обеспечивая Германии 100 % потребности в хроме, 60 – в бокситах, 50 – в нефти, примерно 30 – в сурьме и более 20 – в меди.

20 мая Гитлер принял у себя сына фон Нойрата, осуществлявшего связь между министерством иностранным дел и Африканским корпусом, который только что через Сицилию прибыл из Северной Африки. Его рассказ о том, что там творилось, кого угодно мог повергнуть в отчаяние: все с нетерпением ждали союзников, не скрывая ненависти к немцам; на Сицилии хозяйничал начальник Генштаба итальянских войск генерал Роатта, поддерживавший приятельские отношения с сыном короля принцем Хамбертом. Нечто похожее происходило и в Риме: «Клика плутократов смотрит только в сторону Англии». Гитлер пришел к выводу, что «некоторые круги в этой стране с самого начала систематически саботировали войну». Даже если бы Италия в 1939 году заявила о своей «солидарности с Германией, как это следовало из заключенных договоров, война все равно не разразилась бы – ее не начали бы ни англичане, ни тем более французы».

Они обсудили план действий на Балканах на случай, если Италия выйдет из игры. Затем Гитлер долго распространялся о том, что в Италии сосуществуют два мира – придворный мир и мир фашистов. Но Муссолини еще в 1941 году жаловался ему (и подтвердил это во время их последней встречи в Клессхейме), что у него нет достойного преемника в фашистском движении. Всех интересует только его пост во главе правительства (будущее показало, что он не ошибался). Не доверял он и своим генералам, убежденным монархистам.