Главбух и полцарства в придачу
Шрифт:
Переполненная раскаянием, я схватила тряпку, пылесос и стала наводить в квартире порядок. Но, видно, не зря говорят, что дорога в ад вымощена благими намерениями. Через десять минут мой пыл угас, да и какой смысл раскладывать по местам вещи, ну, допустим, в прихожей? Через некоторое время прибегут подружки Кристины, и снова возникнет бардак. Кстати, одна из ее одноклассниц недавно украсила себя татушкой: красно-черным цветком. Тату… Интересно, Роман Казуаров по-прежнему работает на старом месте? Скорей всего Маша у него. Неужели Лена Маркова говорила правду и Роза Михайловна убила дочь с зятем ради денег?
Труба пылесоса выпала из моих рук. Уж не знаю каким образом, но Машу следует срочно найти. Девочке грозит опасность. Отдавать ее бабушке, не разобравшись полностью в этом деле, нельзя… Мысли потекли своим чередом, об уборке я прочно забыла, пошла в спальню и стала быстро одеваться. Еще необходимо поговорить с Ларисой Дмитриевной, есть у меня пара вопросов к очаровательной даме.
Уже подъезжая к тату-салону, я вспомнила, что пылесос остался стоять посередине гостиной, и чуть не повернула назад. Если Олег случайно приедет в неурочный час домой и наткнется на агрегат, мне влетит по первое число, а сейчас не надо ссориться с мужем. Впрочем, Куприн никогда днем не является в родные пенаты, а пылесос уберет на место Тамарочка.
Успокоившись, я поискала нужный дом и с огромной радостью констатировала: тату-салон «Марс» стоит на прежнем месте, и, похоже, заведение процветает. Едва я переступила порог, как над головой затренькал колокольчик. Из коридора моментально вынырнула девчонка самого замечательного вида. Волосы ее, разноцветные, короткие, стояли дыбом, и везде – в ушах, носу, бровях – торчали маленькие сережки. Даже подбородок и верхняя губа были проколоты. А на обнаженных руках виднелись татушки.
– Вы к нам? – улыбаясь, спросила девочка. – Уши прокалывать? Сейчас Настя освободится.
– Нет, нет, скажите, Рома Казуаров работает?
– Роман Яковлевич наш хозяин, – церемонно сообщила она, – вы к нему по какому вопросу?
– По поводу тату.
Приемщица окинула меня оценивающим взглядом.
– Роман Яковлевич берется только за эксклюзивную работу, его услуги стоят дорого, вы покажите рисунок.
– Какой?
– Ну тот, что наколоть хотите. Вполне вероятно, что с ним наши ребята сами справятся. Не сомневайтесь, Роман Яковлевич принимает на работу только классных специалистов…
– Вы меня не так поняли, – я решила подъехать к неприступной девице с другой стороны. – Я работаю в журнале для молодежи и хочу сделать статью о тату-салоне. Конечно, дам в ней ваш адрес и телефон.
– Роман Яковлевич, – завопила девица, хватая трубку, – к вам тетка пришла, из журналистов, пустить или прогнать?
Тут же распахнулась одна из дверей, из нее высунулся мужчина с длинными, темными волосами, схваченными в хвостик.
– Катя, – укоризненно сказал он, – ну ты даешь! Немедленно принеси нам кофе! Входите, прошу вас, пожалуйста, в кабинет.
Я очутилась в крохотной комнатушке, завешанной фотографиями знаменитостей.
– Уж извините, – улыбнулся Роман, – Катя девушка простая, что думает, то и говорит. К нам в салон иногда являются странные личности, и она обязана осуществлять фейс-контроль. Присаживайтесь.
Я устроилась на жестком стуле и кивнула на «стену почета».
– Похоже, что к вам приходят не только странные типы, здесь много звезд шоу-бизнеса.
Роман кивнул:
– Да, теперь модно иметь тату, а наш салон один из лучших в Москве. Вы из какого издания?
– У нас новый, яркий журнал, – я самозабвенно начала врать, – печатаемся в Германии…
Я довольно долго работала в издательском холдинге под руководством Семена, поэтому роль журналистки исполнила блестяще. Роман, не заподозривший никакого подвоха, рассказал сначала о том, как в России развивается искусство татуировки, потом плавно перешел на свой салон. Речь его была безукоризненно правильной, без сленга и ненормативной лексики. Наконец Казуаров замолк, и я сразу задала самый важный вопрос:
– А сколько лет было вашему самому юному клиенту?
Роман помолчал, потом усмехнулся.
– Вы мне не поверите!
– Почему?
– Я сам удивился, когда увидел, – покачал головой Роман, – представляете, мне принесли крошечного младенца, девочку, и попросили сделать тату. Очень опасное дело, ребенок мог заболеть!
– И вы согласились?
– Да.
– Несмотря на то что был риск осложнения?
– Да.
– Но почему? Вам так много заплатили?
Роман сердито дернул плечом:
– Меня невозможно заставить сделать нечто плохое, тем более за деньги.
– Тогда отчего же вы решились на подобный шаг?
Хозяин салона вздохнул:
– Ну сначала, конечно, я попытался им объяснить все последствия, целую лекцию прочел…
– Кому «им»? – перебила его я.
– Так ко мне пришли сразу мама и бабушка, – продолжал Роман. – Знаете, если бы я увидел только мать, молодую дурочку, то выставил бы ее без разговоров вон. Среди современных девушек встречаются совершенно бесшабашные. Я ей тут стану соловьем петь, она поморгает, покивает и в другой салон двинет, где за баксы сделают тату хоть на языке. Но тут еще присутствовала и бабушка, пожилая дама, вполне вменяемая с виду. Она мне и объяснила, что это их родовой знак. Раз так, все сомнения отпали, и я сделал тату. Велел им позвонить, если у ребенка ножка распухнет, но ни мать, ни бабушка больше не объявлялись. Из чего я заключил, что младенец спокойно перенес процедуру. Хотя у нас соблюдается полнейшая стерильность, инструменты одноразовые…
– Что такое родовой знак? – в полном замешательстве спросила я. – Зачем он нужен?
Роман улыбнулся:
– Очень интересная вещь. Наверное, вы знаете, что татуировками люди украшали себя с незапамятных времен. Можно сказать так: сколько лет человечеству, столько лет и тату.
Но не надо думать, что картинка на теле рисуется исключительно лишь из желания украсить себя. Очень часто это знак, рассказывающий о положении человека в обществе. Например, отметины, которые ставят себе жрецы, колдуны и маги. Использовать точь-в-точь такой рисунок на коже обычный человек не имеет права. Есть татуировки, которые делают только лицам королевской крови, детям вождей или предводителям племен. На Руси тоже издавна существовали родовые знаки. Их наносили на такие части тела, которые, как правило, оказывались скрытыми от чужих, любопытных глаз. Трудно сказать сейчас, откуда пошла эта традиция, кое-кто считает, что идет она со времен язычества, и православная церковь до сих пор не одобряет эту «живопись».