Главный противник
Шрифт:
Глава 21
На утро следующего дня к большим пушкам крейсера в башенке захотел сесть Бастен, но Ростик, памятуя, что это самое командное место и есть, по крайней мере у людей, его не пустил, устроился сам. Загружались быстро, бомбы как бы сами перелетали по воздуху в трюм крейсера, поближе к люку, потому что аглоры почему-то не скидывали свои капюшоны, чтобы хоть голова была видна. Людям и немногим волосатикам, взятым Адой для технических целей в свой экипаж наименее пострадавшего крейсера, оставалось только крепить стеклянные шары широкими ремнями из шкур каких-то зверей. Ремни были такими
Летели тоже очень быстро, крейсер, управляемый тройкой отменных пилотов – Кимом, Бабуриным и Адой, не считая четвертой Лады, которая была хоть и слабее прочих летунов, но тоже не балластом, несся будто во сне, даже, на не очень просвещенный Ростиков взгляд, земля внизу пробегала необыкновенно стремительно. А вот потом начались трудности.
Пауки в последней башне уже получили сведения, что люди изобрели какое-то необыкновенное оружие, и встретили крейсер очень плотным огнем. Даже Ким, который хотел отделаться от этого задания как можно быстрее, пару раз, заходя для атаки, вдруг сворачивал. Рост не выдержал и попробовал на него надавить, но вышло только хуже, потому что Ким, корейская душа, вдруг обиделся, наверное, потому, что Рост орал на него при подчиненных и вообще отвел крейсер в сторону. Осознав, что он перегнул, Ростик не стал менять головного пилота, а просто предложил уже миролюбивым тоном:
– Не хочешь бомбить эту башню сразу, не надо. Давай к морю, что ли, смотаемся, посмотрим, что там да как?
– Зачем? – подозрительно спросила обычно очень молчаливая Ада.
– Все равно надо выяснить, зачем им эти башни потребовались, – пояснил Рост. – Может быть, там что-нибудь подсмотрим, ведь не для себя же они выработали… такую технологию.
– Ты же говорил, это как-то связано с их системой размножения, – ядовитым тоном вставил свою шпильку Ким.
– А ты уверен, что у них башни имеют технологическое значение? – одновременно с ним спросил Бабурин.
– Вы многого от меня хотите, – ответил Ростик. – Чтобы вот так, без детального изучения… сразу допереть до истины.
Он прекрасно сознавал, что этот довод в его исполнении будет иметь силу доказательства.
Они подошли к береговому срезу очень низко и осторожно, почти на цыпочках, но опасались зря. Видимо, все стрелковые возможности пауков были сосредоточены вокруг небоскреба, и в рыбачьих поселках, разбросанных вдоль берега, их встретил такой жиденький огонь, что Ким облегченно расслабил плечи.
Это бросилось в глаза всем, даже аглорам, которые что-то заподозрили и стали задавать Ростику разные вопросы. Он от них не вполне вежливо отмахнулся, потому что соображал, что дальше в море, километрах в пятнадцати-двадцати делают широкие, тупоносые и не способные на далекое плавание лодки. Но так ничего и не сообразил, а потому предложил:
– Ким, давай-ка смотаемся вон к тем флотилиям, которые… – Договаривать он не стал, просто не знал, что следует добавить.
Ким послушно повернул нос их крейсера в море, и уже через четверть часа под ними оказались самые разные плавсредства пауков. С них постреливали, но пока не очень. Зато стало видно, что лодки, замеченные Ростом, оказались лишь хвостиком огромного каравана, вытянувшегося в море километров на семьдесят, а то и больше. И на всем этом обилии лодок и плотов разместилось несколько десятков тысяч пауков, может быть, до ста тысяч. А то и еще
– Ким, летим в голову каравана.
Так они и сделали, полетели, оказались через час у самых передних лодок… И вот с них-то огонь по человеческому крейсеру ударил необычайно плотный. Настолько, что один из стрелков, который помогал Бастену управляться с пушками на корме, получил вдруг очень плохую рану в бок.
Пестель, которого Рост взял к себе в башню заряжающим и который чувствовал себя на крейсере как дома, отправился смотреть, что случилось с парнем. Вернувшись, он доложил:
– Кажется, задета печень, кровь уж очень густая и темная.
Это изменило отношение к лодкам внизу у всех, даже у Ростика. А Ким так вообще взъярился. Он вдруг объявил, что атакует, поднял скорость до предела и вывел крейсер почти на уровень воды, так что за ними даже небольшой бурун образовался. Теперь вся паучья армада стала одной общей мишенью. Ростик и все остальные принялись палить что было мочи. Плотность огня была такой, что иногда по три лодки сразу вдруг разлетались обломками, и никто, ни один из пауков теперь даже не пробовал оказать сопротивление черному треугольнику людей. Часть лодок направилась к берегу, чтобы хоть там найти спасение.
– Ого, да они же плавать не умеют, – оповестил Ким, расстреливая из своих неподвижных пушек под днищем какое-то особенно головоломное сооружение, как показалось Ростику, связанное из травы и скрепленное даже не досками, а кусками плотного материала, похожего на задубевшую кожу.
– Плавать пауки умеют, – сквозь зубы отозвался Ростик, – только недалеко.
Когда от флотилии осталось меньше половины, некоторые из лодок с пауками добрались-таки до берега, следом за ними подходили следующие… И они стали накапливаться не совсем ровной линией у самого берега. Такой шанс упускать опять же не хотелось, потому что без труда можно было накрыть почти все плавсредства противника. Крейсер и принялся их утюжить, причем Ростику почему-то настырно лезло в голову воспоминание о старой, еще земной кинохронике, в которой фашистские истребители расстреливали наши кораблики, так же заходя на них из серого неба.
Теперь лодки горели, только дым от них поднимался какой-то неправильный – тяжелый, маслянистый, словно пылала не древесина, а бочки с соляркой. Когда дым покрыл берег сплошным одеялом, все успокоились. Даже Ким.
– Отвели душу, – сказал Ростик, – теперь летим бомбить башню.
Они полетели. Дым со стороны моря их в этом как-то поддерживал. Пестель еще раз сбегал на корму и доложил, что раненый уже в коме.
– Не доживет даже до острова, – пояснил он с очень мрачной физиономией.
К городу подошли, не пытаясь маневрировать. Только высоту набрали почти запредельную, Ростик немного задохнулся, а Ада откровенно выволокла из-под своего сиденья кожаную маску и натянула себе на нос, чтобы дышать свободнее.
На башню спикировали резко, почти отвесно. Несколько колб с «замазкой» покатились по днищу крейсера, и одна стекляшка разбилась. К счастью, это были не куски «алмазных звезд», отравление никому не грозило. И все-таки Бабурин, привыкший иметь дело с другими, куда более ядовитыми бомбами, на время вжался в свое кресло, даже плохо помогал ворочать консольные блины. Дело было ясное, умом-то он понимал, что бояться нечего, но привычка взяла свое, вот его и сдавило, как последнего новобранца.