Главный ресурс Империи
Шрифт:
Если Накаяма еще жив, то он в овер-канцелярии. Почему бы не спросить его напрямую? Не пора ли заняться самим овер-канцлером Амрой, который и так слишком засиделся в своем кресле?
Отто вспомнил послание Ашера Кенингу, всю видеопереписку которого, прикрываясь имперскими нуждами, он немедленно изъял для просмотра. Утомленное лицо овер-канцлера, потерявшего свою главную фигуру — двойника. Лицемерный портрет во всю стену. Стол, заваленный бумагами.
И открытая бутылка «Имперского Дара», заставившая Отто скрипнуть зубами
Отто опять влез в базу данных овер-канцелярии и удовлетворенно оскалился.
Овер-канцлер только что сорвался с места на высокоскоростном катере, практически без охраны. Пункт назначения — Гамма 12. Время прибытия — трое суток.
Значит, Накаяма все-таки у него и научника успешно сломали. И Ашер узнал нечто такое, что заставило его сломя голову лично броситься на Гамму-12.
Что ж, эта планета определенно заслуживает особого внимания. И «Атлантис» может успеть туда раньше, подготовив под прикрытием имени Императора теплую встречу давнему другу.
Мартин рассеянно смотрел на возбужденного Вольского. Вот уже третий день научник со своей командой бился над загадкой странного предмета, который проходил в базе данных ресерч-канцелярии под невзрачным наименованием «Образец G-1245».
Непонятное чувство спокойствия и чего-то… правильного, что ли, охватившее его еще тогда, в кабинете ресерч-полковника, до сих пор мягко успокаивало и сглаживало все вокруг. Казалось, ничто в мире не способно вывести его теперь из равновесия, и скажи ему кто, что Мартин в следующую минуту перестанет существовать, он бы просто пожал плечами.
Уверенность. Уверенность в абсолютной правильности происходящего, вот, пожалуй, самое точное определение.
Л\'Архаа. Слово, наполненное радостным нетерпением, как будто бы нечто долго ожидаемое скоро свершится.
Л\'Орхоор. Слово, наоборот, пульсирует неприятным комком, и хочется поскорее избавиться, выбросить его из головы.
Временами Мартин понимал, что с ним что-то не так и слова, горящие перед глазами, не имеют ровным счетом никакого смысла. Но эта тревога практически мгновенно проходила, уступая место все той же умиротворенности.
Л\'Архаа.
— Может, еще раз на электромагнитную стимуляцию, сэр?
Вольский раздраженно помотал головой.
— Боюсь, без толку. Все, что можно, мы уже выяснили. Точнее сказать, почти ничего не выяснили. Если б я не видел собственными глазами…
«Он ничего не найдет. Напрасная трата циклов. Стегатель хорошо спрятан».
Мартин резко дернул головой, заставив стоящего рядом ассистента ресерч-полковника в испуге отшатнуться. Мысли неожиданно всплывали, как будто обнажая нечто знакомое, но очень хорошо забытое.
Стегатель? Мартин понял, что это слово несет в себе равнодушную смерть. То, чего невозможно избежать, то, от чего нельзя скрыться. Перед глазами возник образ карателя, который там, на Ровентии, держал его, истекающего кровью, на полусогнутой руке.
Стегатель. Каратель. Смерть.
Л\'Архаа.
Уже привычное слово тут же успокоило и вернуло чувство уверенности в том, что все будет именно так, как оно и должно быть. А все остальное — временные трудности, которые хоть и неизбежны, но понятны и от этого вполне преодолимы.
«Л\'Орхоор. Совсем рядом. Скоро, очень скоро».
Л\'Орхоор. Опасность, исходящая от этого слова, сродни опасности, что Мартин почувствовал от слова «стегатель», только эта более осязаема и не так безлика. У нее есть цвет, есть запах, и кажется, что с этим словом связано все самое неприятное в его жизни.
Печаль, толкающая в пустыню депрессии. Злость, туманящая голову и заставляющая терять контроль над собой. Отчаяние, понуждающее выть от безнадежности.
Л\'Архаа. Слово снова вовремя убаюкивает, в то же время подстегивая к действию.
Раздражение от очередной неудачи и желание как можно дольше не находить ответ на загадку. «Процесс важнее результата», — так, кажется, звучит поговорка.
Вольский спал урывками, нещадно гоняя всех свободных подчиненных. Решение манило и дразнилось, все никак не даваясь в руки, и это только больше раззадоривало ресерч-полковника.
Обычный сплав, легко поддающийся раскладке на составляющие. Потухший экран, словно выполнивший свое назначение и благополучно отключившийся. Игла, вошедшая внутрь верхней фаланги пальца и хорошо видимая на просветке. Игла полая, так как небольшой резервуар под экранчиком заполнен кровью начинки карателя.
Начинки по имени Мартин. Мартин, как его там, Клэй? Да, пожалуй, так все-таки правильнее.
Вольский все никак не мог избавиться от странного чувства двойственности, с одной стороны, привычная модель, которую он сам, практически собственными руками собрал из остатков человеческого материала, а с другой… С другой — полноценный человек, разговаривающий, мыслящий и адекватно реагирующий на окружающий его мир.
Почти полноценный — Вольский бросил быстрый взгляд на отрешенное лицо Клэя. Впрочем, это только на руку. Второй, резкий и цепкий Отто, иногда заглядывающий в лабораторию, часто вгонял его в панику одним своим присутствием, хотя и исправно играл роль послушного инструмента в руках ресерч-полковника.
Вольский поймал себя на мысли, что он почти всем доволен и хотел бы, чтобы такое состояние длилось и длилось.
Кажется, это называется быть счастливым.
Первыми, конечно же, не выдержали валлийцы, так и не забывшие бойню в своем родном секторе.
«С прискорбием констатируем… поправ все договоренности… вероломно воспользовавшись моментом…» Набор стандартных лицемерных фраз, необходимых в таком случае. Дипломатические ноты, перегруженные скользкими формулировками.