Глаз бури

Уильямс Тэд

Король устало откинулся и снова прикрыл глаза, скрипнув зубами, как от боли. Он жестом отпустил Гутвульфа. Граф взглянул на Преиратса, но священник лишь покачал головой и повернулся, чтобы снова наполнить королевский кубок.

Когда Гутвульф открыл дверь зала и вышел в освещенный коридор, он почувствовал, что внутри у него застрял комок страха. И он начал обдумывать не подлежащее осмыслению.

***

Мириамель отшатнулась, освободив свою руку из рук графа Страве. Она отпрянула назад и упала на стул, который ей подставил человек в маске-черепе.

На секунду она почувствовала себя в западне.

–  Как вы узнали, что это я?
– спросила она наконец.
– И что я приеду сюда?

Граф усмехнулся, протянув узловатый палец к лисьей маске, которую снял.

–  Сильные полагаются на силу, - сказал он.
– А слабые должны быть хитрыми и быстрыми.

–  Вы не ответили на мой вопрос.

Страве поднял бровь.

–  Да?
– Он повернулся к помощнику в маске-черепе.
– Можешь идти, Ленти. Жди со своими людьми на улице.

–  Там дождь, - сказал Ленти с тоской в голосе. Его белая маска закачалась, в темных глазницах сверкнули глаза.

–  Тогда жди наверху, дурак, - уступил граф.
– Я позвоню, когда ты понадобишься.

Ленти изобразил поклон, бросил взгляд на Мириамель и удалился.

–  Вот он иногда прост как дитя. Но тем не менее очень исполнителен, а я не могу сказать этого о большинстве своих людей.

Граф придвинул графин с вином к брату Кадраху, который с подозрением к нему принюхался, пытаясь побороть соблазн.

–  Да пей же, - резко сказал граф.
– Неужели ты думаешь, я стал бы возиться с вами и водить вас по всему Анзис Пелиппе, чтобы затем отравить в одной из своих резиденций? Если бы я желал вашей смерти, вы бы плавали лицом вниз в гавани, не успев сойти с трапа.

–  От этого мне не легче, - сказала Мириамель, приходя в себя и сильно рассердившись.
– Если ваши намерения благородны, граф, почему нас привели сюда под угрозой ножа?

–  Ленти сказал вам, что у него нож?
– спросил Страве.

–  Конечно, - сказала Мириамель обиженно.
– Вы хотите сказать, что ножа у него не было?

Старик снова усмехнулся:

–  Святая Элисия! Конечно, есть! У него их дюжина, разной формы и размера, некоторые из них обоюдоострые, другие раздвоенные, с двумя расходящимися лезвиями. У Ленти больше ножей, чем у тебя зубов.
– - Страве опять тихо хохотнул.
– Я постоянно напоминаю ему, чтобы он не объявлял этого вовсеуслышанье. По всему городу он известен как Ленти Ави Стетто.
– Страве на мгновение престал смеяться, слегка запыхавшись.

Мириамель повернулась к Кадраху за объяснением, но он был поглощен бокалом графского вина, которое наконец признал безопасным.

–  Что означает… Ави Стетто?
– спросила она.

–  Это означает на нашем наречии "У меня есть нож", - Страве покачал головой с выражением нежности на лице.
– Но он умеет пользоваться своими игрушками, уж он-то умеет.

–  Как вы о нас узнали, сир?
– спросил Кадрах, вытирая рот рукой.

–  И что вы собираетесь с нами делать?
– добавила Мириамель.

–  Что касается ответа на первый вопрос, - сказал Страве, - как я вам сказал, у слабых должны быть свои способы. Мой Пирруин - не та страна, которая заставляет трепетать другие, и потому у нас отличные шпионы. Каждый двор в Светлом Арде представляет собой открытую биржу информации, а все лучшие брокеры принадлежат мне. Я знал о том, что вы покинули Наглимунд, еще до того, как вы достигли реки Гринвуд, и с тех пор за вами следили мои люди.
– Он взял красноватый фрукт из вазы на столе и стал

чистить его дрожащими пальцами.
– Что же касается второго - это, конечно, непростой вопрос.

Он продолжал борьбу с жесткой кожурой фрукта. Мириамель, ощутив вдруг прилив нежности к старому графу, осторожно взяла фрукт из его рук.

–  Дайте, я это сделаю, - сказала она.

Страве удивленно поднял бровь:

–  Спасибо, моя дорогая. Ты очень добра. Так вот, к вопросу о том, что мне с вами делать. Должен вам сказать, что когда я узнал о вашем… временном неприкаянном состоянии… мне пришло в голову, что найдется немало тех, кто готов неплохо заплатить за сведения о вашем местонахождении. Потом - позже, когда стало ясно, что вы перейдете на другой корабль здесь, в Анзис Пелиппе, я понял, что тот, кто готов платить за известия, готов будет заплатить гораздо больше за самое принцессу. Твой отец или дядя, например…

Потрясенная, Мириамель уронила недочищенный фрукт обратно в вазу.

–  Вы готовы продать меня моим врагам?!

–  Ну, ну, моя дорогая, - успокоил ее граф.
– Разве об этом идет речь? И кого же ты называешь врагами? Твоего отца-короля? Твоего любящего дядю Джошуа? Мы не ведем речь о передаче тебя в руки работорговцев Наскаду за медные гроши. Кроме того, - добавил он торопливо, - эта альтернатива вообще закрыта.

–  Что вы имеете в виду?

–  Я имею в виду, что не собираюсь продавать тебя никому, - сказал Страве.
– Пожалуйста, не тревожься об этом.

Мириамель снова взялась за фрукт. Теперь дрожала ее рука.

–  Что же с нами будет?

–  Возможно, граф будет вынужден запереть нас в своих глубоких, темных винных подвалах - для нашей безопасности, - сказал Кадрах, с нежностью глядя на почти опустошенный графин. Он казался совершенно блаженно пьяным.
– Да, вот это была бы ужасная судьба!

Она с отвращением отвернулась от него.

–  Ну?
– спросила она Страве.

Старик взял у нее из рук скользкий фрукт и осторожно надкусил.

–  Скажи мне одно: ты направляешься в Наббан?

Мириамель поколебалась, судорожно раздумывая.

–  Да, - ответила она наконец.
– Да, туда.

–  Зачем?

–  Почему я должна вам отвечать? Вы не причинили нам зла, но и не доказали пока, что вы нам друг.

Страве пристально посмотрел на нее. По его лицу медленно разлилась улыбка. Глаза его, хотя и покрасневшие, сохраняли жесткость.

–  Да, я люблю, когда молодая женщина знает то, что она знает, - сказал он.
– Светлый Ард полон до краев сентиментами и недопониманием, что, насколько ты знаешь, не является грехом, но когда это глупые сентименты, даже ангелы стонут от отчаяния. Но ты, Мириамель, даже в раннем детстве подавала большие надежды.
– Он забрал графин у Кадраха, чтобы налить себе. Монах забавно смотрел на него, как собака, у которой отнимают кость.
– Я сказал, что никто тебя не продаст, - сказал, наконец, Страве.
– Но это не совсем так. Ну, не смотри так гневно, юная леди! Сначала выслушай все, что я имею сказать. У меня есть… друг, думаю, что его можно так назвать, хотя мы лично не близки. Он религиозный человек, но вращается также и в иных кругах. Лучшего друга не сыскать: его знания обширны, а влияние огромно. Единственная проблема в том, что он человек необычайно, до противного прямой. Тем не менее он не раз оказывал услуги Пирруину и мне лично. Я многим ему обязан. Так вот: не я один знал о твоем отъезде из Наглимувда. Этот человек, этот религиозный деятель, также получил сведения об этом из собственных источников…