Глаз урагана
Шрифт:
Не все ли равно, как и на чем бежать? Оказалось, не все равно. У Дины появилось предчувствие, что прямо сейчас она может прикоснуться к тайне, которая порождала долгое ожидание зла, готового обрушиться на нее и ее семью. Она устала ждать. Неизвестность невыносима…
Куда же запропастился Марк? С ним ей было бы намного легче… Но ничего, она справится с этим, как справлялась до сих пор. Держись, мамаша вундеркинда! За все надо платить.
Дина повернулась, чтобы заглянуть в гроб. Это было сильнее ее. Она поступила бы точно так же, даже если бы знала, ЧТО увидит внутри
Полушубок мешал ей двигаться. Ей пришлось встать на колени и перегнуться через спинку водительского кресла.
Он лежал там. Он был одет в строгий черный костюм. Его умиротворенное лицо было покрыто слишком толстым и явным слоем грима. На щеках лежал дешевый кукольный румянец. Волосы на голове тщательно расчесаны и смазаны чем-то блестящим. Руки аккуратно сложены на груди, а между пальцами вместо креста воткнута игрушка – фламинго с оторванной головой. Челюсть подвязана; в щелях под веками тускло блестело что-то, похожее на воск.
Это не ее сын. Ей подсунули какую-то куклу и думали, что она испугается. Черта с два! Вот только она почему-то не могла сдвинуться с места.
В течение десятка секунд Дина смотрела в гроб широко открытыми, немигающими глазами. Казалось, за эти секунды из нее выдавили всю кровь. Ее ноги смерзлись, и она ничего не чувствовала в груди. Совсем ничего. Черный камень.
Отвратительный загримированный карлик. «Отпусти меня, проклятый уродец!» – «Нет, ты еще не все видела, детка! Ты еще не все разглядела как следует!..»
Нет, он не кукла. В нем было что-то… настоящее. То, что хотели замаскировать гримом. И сделать это почти удалось. Должно быть, он пережил что-то ужасное перед смертью. Но теперь для него все было кончено.
Она не хлопнулась в обморок. Какое-то едва уловимое движение крючком подцепило ускользавшее сознание и вытащило Дину из темного омута. Она балансировала на краю темноты, но осталась по эту сторону. О Марке она уже не вспоминала и не ждала его возвращения. Он был просто оживленной деталью ловушки, человекоподобной формой, одной из силовых линий, затянувших ее сюда, к месту, где глупцам открывается истина, а слепцы прозревают. Но так ли это? Разве она может отличить правду от лжи в зыбком кошмаре? И почему труп погружается, тонет в матово-черной трясине, не отражающей ни единого луча света?
Преодолевая окаменелость мышц, Дина подвинулась еще ближе, чтобы заглянуть в ГЛУБИНУ. Какой-то рычаг впился ей в живот, но она не обратила на это внимания.
Она не ошиблась, и ей не почудилось: у гроба действительно не было внутреннего дна, по крайней мере видимого. Было нечто, напоминавшее густой кисель цвета ночного неба, и только шестое чувство подсказывало ей, что не стоит доверять глазам. ТАМ было некое пространство…
До нее дошло – это проход. Что-то вроде двери в потустороннее. Пересадочная станция в промежутке миров – потайная щель между агонией и явью. Есть и капсула для отправки «клиента» на «тот» свет. А что? Гробы, катафалки – действительно отличное прикрытие. Идеальное. Только пункт назначения совсем другой… В общем, адская почта. Но не для всех. Далеко не для всех… Как просто, правда? И главное, страшно облегчает жизнь…
Она криво улыбалась. Кто и зачем подложил сюда эту куклу? Или Ян послал двойника? Или… Подобные мысли могли завести ее очень далеко.
Теперь, когда она не верила в его смерть, ей стало чуть легче. Любая новая нелепость уводила от того варианта реальности, которого она боялась больше всего… Гроб был просторный, и в нем оставалось достаточно места, чтобы просунуть руку между телом покойного и обитой бархатом стенкой.
Тем временем ноги трупа полностью скрылись из виду. Без всплеска, волны или замутнения. Это было просто исчезновение за некоей границей, будто ластик стирал изображение.
У Дины вдруг возникло безумное желание схватить мертвеца за руку и вытащить его ОТТУДА. Может быть, она так и поступила бы, но тут он сделал попытку заговорить с нею.
Женщину прошиб липкий пот. Она снова превратилась в изваяние.
Платок, которым была подвязана челюсть (Яна?) карлика, мешал ему, и он выдавливал из себя звуки, почти не двигая ею.
Поначалу Дина ничего не могла разобрать. Оцепенело не только ее тело, но и сознание… Потом хриплый шепот вполз в уши, нервные импульсы достигли мозга и разогрели застывшую кашу. Невнятное шипение рассыпалось на отдельные слова:
– В дом! Беги в дом! Скорее!..
Исчезли восковые кисти рук, торчавшие из накрахмаленных рукавов ослепительно-белой сорочки. Исчез безголовый фламинго.
– В дом! Мама, беги в дом!..
Уже одна голова плавала на поверхности черного «киселя», заполнявшего прямоугольную ванну. Веки беспорядочно дергались, губы извивались, как придавленные черви, и искаженный до неузнаваемости голос шептал, шептал, шептал:
– В дом! Скорее! В дом!!!
Осталось лицо. Маска японского актера. Гипсовый слепок. Содранная плоть. Между губами и между веками – чернота. Уже нет глотки, а губы все еще шевелятся…
Дина слышала отдельные слова, но пока не понимала, что они означают. Предупреждение (если это было предупреждение) приняло слишком дикую форму. А потом будто перерубили пуповину, питавшую ее невнятной надеждой. Ужас одиночества снова затопил ее.
Исчез кончик белого носа…
Дина медленно протянула руку. Время перестало иметь какое-либо значение. Куда ей теперь спешить? Куда бежать? Кажется, она уже опоздала…
Ей казалось, что рука погрузится в липкую густую жидкость, но она не ощутила вообще ничего. Ни тепла, ни холода, ни боли, ни сопротивления.
Она завороженно следила за тем, как укорачиваются ее пальцы. В конце концов осталась культя с идеально ровным «срезом» в области запястья.
И в этот момент что-то коснулось ее пальцев с ТОЙ стороны. Что-то скользкое и прохладное. Оно щекотало кожу, будто ощупывало незнакомый объект частыми движениями усиков или пробежалось по ней, перебирая множеством мохнатых лапок.
Дина взвизгнула от внезапно охватившего ее омерзения и отдернула руку. Поднесла ее к глазам. Повязка была чистой и целой, только на кончиках пальцев появились какие-то едва заметные розовые пятнышки.