Глаз времени

Кларк Артур Чарльз

Отряд монголов прорвался сквозь линию обороны македонцев и теперь пробивался к воротам. Исполняя команды офицеров, воины Александра теснили их, окружив плотным кольцом, подобно тому, как антитела захватывают болезнетворный микроорганизм. Но монголы продолжали свирепо сражаться даже после того, как их сбрасывали с лошадей.

Одному человеку все же удалось проскользнуть сквозь сражающуюся толпу, и теперь он бежал по направлению к храму. Это была женщина. Македонцы не заметили ее или просто не стали останавливать, не считая ее серьезной угрозой. На ней был кожаный доспех, но волосы были подвязаны полосой ткани

ярко-оранжевого цвета.

— Какой яркий цвет, — проворчала Байсеза.

— Что ты сказала? — спросил Редди.

— Это, должно быть, Сейбл. Она направляется в храм…

— Ей нужно… Глаз Мардука…

— Из-за него все и началось. Пошли!

Они бросились вслед за Сейбл, бежавшей по Дороге процессий.

С беспокойными лицами македонские воины проносились мимо них к внезапно атакованным воротам, тогда как перепуганные и растерянные жители Вавилона искали, где укрыться. Над их головами неподвижно застыли в воздухе серебряные сферы, словно цепь камер наблюдения. Байсеза была потрясена тем, как много их было.

Редди оказался в зале Мардука первым. Огромный Глаз по-прежнему парил над застывшей лужей расплавленного золота. Сейбл стояла перед ним. Тяжело дыша, с растрепанными волосами, ниспадающими ей на плечи, которые покрывал монгольский панцирь, она смотрела на свое искаженное отражение. Женщина подняла руку и хотела прикоснуться к сфере.

Журналист сделал шаг вперед и сказал:

— Мадам, я вынужден попросить вас покинуть это место, иначе…

Одним движением Сейбл повернулась и навела на него пистолет. Раздался выстрел, гулким эхом прокатившийся по древнему залу. Редди отлетел в сторону, ударился спиной о стену и рухнул на пол.

— Редди! — закричала Байсеза.

Сейбл навела на нее пистолет и сказала:

— Даже и не думай.

Киплинг взглянул на нее с какой-то беспомощностью. Его широкий лоб покрылся каплями пота, а толстые стекла очков были забрызганы кровью раненых, которым он старался помочь. Он схватился за бедро. Сквозь его пальцы хлестала кровь.

— Меня подстрелили, — сказал он с глупой улыбкой.

Байсеза уже было бросилась к нему, но застыла на месте и подняла руки вверх.

— Сейбл Джоунз, полагаю? — сказала она.

— О, слава обо мне идет впереди меня.

— Где Коля?

— Умер… А впрочем… — Она улыбнулась. — Кажется, я начинаю понимать, что произошло. Когда монголы затрубили отступление, я подумала, что это просто совпадение. Знаешь, что могло случиться? Чингисхан мертв, и все его сыновья, братья и генералы сейчас спешат на курултай, чтобы решить, кому достанется главный приз. У монголов социальная структура, как у стаи шимпанзе. Как и у этих обезьян, когда умирает доминантный самец, все стремятся занять его место. И Коля использовал это против них, — она покачала головой. — Нужно отдать должное этому тощему маленькому ублюдку. Интересно, как это ему удалось?

Пистолет в ее руке был словно влитой.

Редди застонал.

Байсеза старалась не обращать на это внимания.

— Что тебе нужно, Сейбл?

— А ты как думаешь? — Женщина подняла руку и большим пальцем указала на сферу у себя за спиной. — Мы услышали сигнал этой штуковины прямо с орбиты. Что бы тут ни происходило, но она — ключ к прошлому, настоящему и будущему…

— Ключ от нового мира.

— Да.

— Думаю, ты права. Я

ее изучала.

Глаза Сейбл сузились.

— Раз так, ты могла бы мне помочь. Что скажешь? Ты либо со мной, либо против меня.

Байсеза посмотрела прямо на сферу. Она широко открыла глаза и заставила себя улыбнуться.

— Это явно ждало именно тебя.

Сейбл повернула голову. Простая уловка, но тщеславие этой женщины сыграло с ней злую шутку, а Байсезе подарило полсекунды. Ударом ноги она раздробила кисть Сейбл и выбила оружие из рук, а вторым — сбила ее с ног.

Тяжело дыша, Байсеза стояла над поверженным врагом. Ей казалось, что от Сейбл исходил тот же запах, та же вонь, что и от монголов, с которыми та связалась.

— Сейбл, ты действительно думаешь, что этому Глазу есть дело до тебя и твоих никчемных амбиций? Да чтоб ты сдохла, — она перевела взгляд на сферу и сказала: — Ну как? Достаточно увидели? Вам это было нужно? Вы довольны нашими страданиями?..

— Байсеза, — это прозвучало скорее как стон, а не как слово.

Байсеза бросилась к Редди.

36. После битвы

Гефестион погиб.

Александр одержал победу в битве, в которой почти невозможно было победить, разбил врага, который более чем на тысячу лет превосходил его в развитии, выиграв сражение не в своем мире. Но при этом он потерял соратника, своего любовника, который был его единственным верным другом.

Царь понимал, чего от него ожидали в тот момент. Он должен удалиться в свою палатку и напиться там до беспамятства. Либо отказаться от еды и воды и днями ничего не есть, пока его родные и соратники не начнут серьезно беспокоиться за его здоровье. Либо приказать начать строительство невероятно грандиозного мемориала. У него даже мелькнула мысль сделать его в виде величественного льва, вырезанного из скалы.

Александр решил ничего такого не предпринимать. Он будет оплакивать Гефестиона в одиночестве, как это и следует делать, когда теряешь близкого человека. Возможно, он велит обрезать гривы и хвосты всем лошадям в лагере. В «Илиаде» Гомер рассказывает о том, что Ахиллес остриг своих лошадей в память о своем погибшем любимом друге Патрокле. Да, именно так он должен почтить Гефестиона.

Но пока что у него много дел.

Он ходил по пропитанному кровью полю сражения и посещал палатки и дома, в которых находились раненые. За ним по пятам беспокойно следовали его советники и соратники, а также Филипп, ведь Александр и сам получил несколько ударов в битве. Конечно, многие из воинов радовались приходу своего повелителя. Некоторые даже хвастались подвигами, которые они совершили в этой битве, и Александр внимательно слушал их, после чего с серьезным лицом хвалил за храбрость. Но были и такие, которые еще не успели оправиться от потрясения, пережитого в схватке с монголами. Он уже видел такое раньше. Они либо молча сидят, уставившись в одну точку, либо раз за разом повторяют никому не интересные истории из своей жизни. Как это всегда бывает, после сражения они оправятся, как и залитая кровью земля, которая с приходом весны покроется зеленой травой. Но ничто не избавит их от того гнева на самого себя и чувства вины за то, что им не удалось спасти от смерти своих товарищей, как и ничто не сможет заставить царя забыть о Гефестионе.