Глаз времени
Шрифт:
Царь знал, что со смертью столь важного для монголов человека, как Чингисхан, война не закончится. Он был уверен, что все равно разобьет кочевников рано или поздно. Но зачем им вообще сражаться по воле богов Глаза, словно псам, брошенным в яму? Они же люди, а не звери. Может оказаться, что для них есть иной путь.
Его забавляло, когда Байсеза и остальные ее товарищи называли себя «современными людьми», как будто бы он, Александр, и его время были всего лишь бледными сказаниями давно минувших дней, рассказываемыми усталым старцем. Но для него самого эти странные, длинные, шумные существа из далекого и неинтересного будущего были не чем иным, как пылью. По сравнению с огромными толпами его македонцев, да и монголов тоже, их была
Александр всегда знал, что проявленная им на берегах реки Ганг нерешительность была ошибкой. Он усвоил этот урок. Он велит Евмену снова отправить послов к монголам с предложением о мире. Если он разобьет их, то останется сильным. Но если объединится с ними, то все равно будет сильнее. Было очевидно, что в этом израненном мире у него не было достойного соперника. А с теми знаниями, которые подарили ему «современные люди», в будущем его возможности станут просто безграничны.
Размышляя и строя планы, Александр пробовал на вкус ветер, который дул с востока, из самого сердца мирового континента, у которого было в избытке богатств и времени.
Часть 5
МИР
37. Лаборатория
Это едва можно было назвать клеткой.
Спустя пять лет после Слияния и своего пленения люди-обезьяны продолжали жить под камуфляжной сеткой, небрежно наброшенной на удобно зависший в воздухе Глаз и укрепленной по краям валунами. Никто и не думал соорудить им жилище получше, но странная причуда одного из офицеров привела к тому, что валуны вокруг сетки покрасили в белый цвет. В армии всегда находился кто-то, чье отношение к службе могла улучшить исключительно бессмысленная работа.
Под этой сеткой Та-которая-ищет провела эти пять лет. Все это время компанию ей составляла лишь Та-у-которой-крепкая-хватка. Теперь ее дочери было почти шесть лет. Ее молодой, еще не сформировавшийся ум легко смирился с действительностью их заточения. А вот Та-которая-ищет смириться с ним не могла, но была вынуждена принять его.
Раз в день солдаты приносили им еду и воду и чистили клетку. Иногда они прижимали ее к земле и насиловали. Но ей было все равно. Ее не били, и она давно усвоила, что не стоит мешать своим тюремщикам делать их грязное дело. В те моменты она не спускала глаз с Той-у-которой-крепкая-хватка. Она не понимала, зачем с ней это делают. Да и это не имело никакого значения, потому что она все равно не могла это прекратить.
В глубине своего сознания Та-которая-ищет знала, что могла вырваться из своей клетки. Она была сильнее любого из солдат. Она могла порвать сетку своими клыками, руками и даже ногами. Но со дня своего пленения она не видела дикого, похожего на ее соплеменников, кроме дочери. Сквозь отверстия в сетке ей не было видно ни деревьев, ни доброжелательной зеленой тени. Если бы она действительно сбежала из своего плена, то ей некуда было бы идти и ничто бы ее не ждало, кроме ударов палками, кулаками и прикладами винтовок. Ее заставили хорошо выучить этот жестокий урок.
Подобно тому, что она была связующим
Она была пленницей и никем больше. Но, по крайней мере, с ней все еще оставалась ее Та-у-которой-крепкая-хватка.
Но однажды утром что-то изменилось.
Первой это увидела Та-у-которой-крепкая-хватка.
Та-которая-ищет открыла глаза с неохотой, не желая, чтобы ее сны о деревьях уходили. Она зевнула во весь рот и потянулась, высоко подняв свои длинные лапы-руки. Солнце уже стояло высоко, и она видела, как его яркие лучи проходили сквозь отверстия в сетке.
Та-у-которой-крепкая-хватка смотрела наверх, высоко подняв голову. На ее морде покоился свет. Та-которая-ищет тоже взглянула наверх.
Глаз над их головами сиял. Он был похож на миниатюрное солнце, пойманное в сетку.
Та-которая-ищет встала на ноги. Стоя бок о бок и не спуская глаз со сферы, мать и дочь пошли вперед. Та-которая-ищет протянула к Глазу лапу, но не могла до него дотянуться. Сфера отбрасывала от них двоих тени на истоптанную землю. Она не испускала тепла, а только лишь свет.
Едва опомнившись после сна, Та-которая-ищет очень хотела помочиться, испражниться, вычистить свою шерсть от надоевших за ночь клещей, хотела есть и пить. Но она не могла пошевелиться и стояла с широко открытыми глазами и высоко поднятой лапой. От холода и пыли у нее защипало в глазах, но она была не в состоянии даже моргать.
Послышалось тихое скуление, но голову повернуть, чтобы увидеть дочь, она тоже не могла. Та-которая-ищет не знала, как долго они находились в таком состоянии.
Ее лапа была у нее перед глазами. Она не помнила, как подняла ее, и смотрела на нее, как на чужую. Пальцы на лапе сжимались и разжимались сами по себе, а большой палец двигался вперед и обратно.
Не по своей воле она подняла высоко и вторую лапу, затем опустила обе. Потом она согнула их в локтях и запястьях. Она нагнулась и согнула ноги в коленях. Ходила туда-сюда, насколько позволяла сетка, сначала на двух ногах, затем — опираясь на костяшки пальцев. Совала пальцы во все отверстия, которые были в ее теле. Руками исследовала себе грудную клетку, форму черепа, даже таз. Ей казалось, что это делает с ней кто-то другой, кто-то другой изучает ее.
На пару секунд людей-обезьян отпустили. Тяжело дыша, страдая от голода и жажды, они кинулись друг к другу, но тут невидимая рука вновь их схватила.
Свет снова пульсировал над их головами, и теперь Та-у-которой-крепкая-хватка опустилась на корточки и принялась изучать землю, водя по ней лапами. Она нашла прутики и обрезки тростника. Та-у-которой-крепкая-хватка стала тереть прутики друг о друга, расщеплять и гнуть тростник и ударять камень о камень.
Тем временем Та-которая-ищет подошла к сетке. Она схватилась за нее передними лапами и стала лезть по ней вверх. Пропорции ее тела были такими же, как и у ее похожих на человекообразных обезьян предков, поэтому она карабкалась и лазила по деревьям лучше, чем любой из ее тюремщиков. Но очутившись на сетке, она почувствовала страх, потому что знала, что ей не разрешали этого делать.