Глаз времени

Кларк Артур Чарльз

Джош наклонился вперед. Его маленькое лицо было серьезным.

— Но, Байсеза, какова причинная связь всего этого? У нас есть монах, который, как нам рассказал Коля, живет с самим малолетним собой! Что, если бы старик решил задушить мальчишку? Он сразу бы перестал существовать? А наш бедный Редди? Он умер, Байсеза, поэтому никогда не сможет написать те рассказы и стихи, которые, как ты утверждаешь, хранятся в твоем телефоне! Как это объясняет твоя физика струн и дек скрипки?

Она вздохнула и провела руками по лицу.

— Сейчас мы говорим о разорванном на куски пространстве-времени. Существуют разные

правила. Джош, вот ты знаешь, что такое черная дыра?.. Представь, что одна звезда погасла, став при этом настолько плотной, что сила ее гравитационного поля ужасно возрастает, и уже не только самая мощная ракета, но даже сам свет не может из нее вырваться. Джош, черная дыра — это не что иное, как разрыв в аккуратно сделанном гобелене пространства-времени. И она пожирает информацию. Если я брошу в черную дыру какой-нибудь предмет — камень или последний экземпляр полного собрания сочинений Шекспира, не важно, — почти вся информация о нем будет потеряна безвозвратно и не останется ничего, кроме массы, заряда и спина. Я уверена: то, что куски из разных эпох образуют теперь поверхность Мира, вызвано вовсе не сферами Шварцшильда [37] черных дыр. Они сами по себе стали разрывами в пространстве-времени. Вероятно, поэтому и теряется информация. И поэтому рвутся причинные связи. Мне кажется, что наша новая действительность здесь, в Мире, только появляется. Новые причинные связи как раз формируются. Но они станут частью этого мира, этой действительности и не будут иметь ничего общего с прежним… — она потерла свои усталые глаза. — Вот и все, к чему я пришла. Это удручает, правда? Наши самые значимые открытия в физике не дают нам ничего, кроме метафор.

37

Сфера Шварцшильда — воображаемая сфера у черной дыры, из-за пределов которой никакой вид излучения не может дойти до наблюдателя.

— Ты должна все это записать. Попроси Евмена прислать к тебе секретаря, — сказал Абдикадир мягко.

— И диктовать все это ему на греческом? — рассмеялась Байсеза громко.

— Мы говорим о том, как работает Слияние. Но я ни на шаг не приблизился к тому, чтобы понять, почему оно произошло.

— О, причина была, — сказала Байсеза и возмущенно взглянула на Глаз. — Нам просто еще предстоит ее узнать. Но те, кто стоит за Глазом, за всеми Глазами, сейчас за нами наблюдают. И играют с нами, возможно.

— Играют?

— Вы заметили, как Глаз в клетке экспериментировал с людьми-обезьянами? Они носились под той проклятой сеткой, словно лабораторные крысы, в головы которым наставили проводков.

— А может быть, Глаз пытался… — предположил Джош и развел руками, — как-то стимулировать людей-обезьян. Поднять уровень их интеллекта на более высокую ступень.

— А ты загляни им в глаза, — ответила Байсеза холодно. — Там повышением интеллекта и не пахнет. Они истощили этих несчастных существ. Эти сферы здесь не для того, чтобы давать. Они здесь, чтобы забирать.

— Но мы не обезьяны, — сказал Абдикадир.

— Это правда. Но что, если они уже проводят над нами испытания, которые для нас незаметны? Может быть, такие ненормальные свойства Глаза, как нераспространение

на него Евклидовой геометрии, всего лишь клетка-головоломка для нас. Вы считаете совпадением то, что Александр Македонский и Чингисхан оба оказались здесь? Два самых великих полководца за всю историю Евразии столкнулись друг с другом лбами по чистой случайности? Они над нами потешаются. Может, это и вся причина происходящего.

— Байсеза, — Джош взял ее за руку, — ты думаешь, что Глаз — ключ ко всему, что здесь творится. И я разделяю твое мнение. Но столь напряженной работой ты себя просто губишь. И чего ты в конце концов этим добьешься?

Байсеза тревожно посмотрела на него и Абдикадира.

— Чего это вы оба удумали? — спросила она.

Пуштун рассказал ей о планах Александра организовать экспедицию по Европе.

— Поехали с нами, Байсеза. Это будет здорово!

— Но Глаз…

— Все еще будет здесь, когда ты вернешься, — заверил ее Джош. — Мы можем назначить кого-то продолжать наблюдения, пока ты будешь в отъезде.

— Люди-обезьяны не могут покинуть клетку, — сказал Абдикадир. — Но ты — человек. Покажи этой штуке, что она не может тебя контролировать. Едем, Байсеза.

— Не говори ерунды, — сказала женщина устало и добавила: — Кейси.

— А что Кейси?

— Я поручу ему меня заменять. Не македонцу, и уж тем более не какому-то британцу, что будет еще хуже, потому что он будет уверен, что все понимает.

Джош и Абдикадир переглянулись.

— Уверен, он точно согласится, если только не я попрошу его об этом, — бодро сказал Джош.

Байсеза пристально посмотрела на Глаз.

— Я вернусь, слышите меня, подонки? И не обижайте Кейси. Не забывайте о том, что я знаю о вас куда больше, чем им пока рассказала…

Абдикадир нахмурился.

— Байсеза? Это ты о чем?

«О том, что я знаю, как вернуться домой», — сказала про себя Байсеза. Но она не могла им об этом рассказать, пока не могла.

Она поднялась на ноги.

— И когда мы отправляемся?

40. Прогулка по озеру

Их плавание должно было начаться в Александрии. Оттуда они поплывут вдоль замысловатого побережья Средиземноморья: из Египта их корабли возьмут курс на север, затем двинутся на запад вдоль южных берегов Европы и так до самого Гибралтара, после чего повернут обратно, двигаясь вдоль северного побережья Африки.

Все, за что только ни брался царь, имело грандиозные масштабы. В конце концов, он назывался Александр Великий. И его путешествие по Средиземному морю, которое его советники втихомолку называли «прогулкой по озеру Александра», не стало исключением.

Царь был ужасно расстроен, когда обнаружил, что Слияние не оставило и следа от города, который он воздвиг в устье Нила, от его Александрии-на-Ниле. Но он не думал сдаваться и приказал воинам приступить к возведению нового города, который бы во всем соответствовал исчезнувшему. Своим инженерам царь велел соорудить новый канал, который бы соединил Нил с Суэцким заливом. Тем временем он приказал в ближайшие сроки закончить строительство временного порта в Александрии, для чего множество построенных в Индии кораблей, на которых они добирались до Суэцкого залива, были разобраны на секции и вытащены на сушу.