Глаза из серебра
Шрифт:
– Большой какой.
– Да уж, – засмеялся Робин. – Намного больше, чем «Ворон».
Воздушный корабль «Сант-Майкл» в длину составлял двести десять футов (36 метров) от кормы до носа. Если бы не крылья на носу и позади кормы, его можно было бы принять за опрокинутый корпус корабля, каким-то образом приземлившегося в полумиле от берега и при этом ухитрившегося оказаться не обстрелянным и не сгореть за это время. Крыло на носу имело форму изящного полумесяца, оно охватывало нос, утолщаясь по мере вхождения в корпус, – так голова акулы-молота конусом переходит в тело. Крыло на корме, расположенное над открытой
– Да, действительно большой, – Урия моргал от изумления.
– Один из самых больших в мире, – кивнул Робин. Урия насчитал пятнадцать люков на каждой из трех пушечных палуб и еще три люка для пушек на носу по правому борту. Он знал, что на этом корабле четыре пушки стреляют с носа, значит, у корабля полный комплект – сотня паровых пушек. Благодаря этому «Сант-Майкл», корабль из серии «архангелов», был одним из трех самых больших воздушных кораблей в составе илбирийского флота. Его полный экипаж составлял более восьми сотен человек, из них пятидесят четыре аэромансера, которые своей магической силой удерживали корабль в небе. Кроме команды, на корабле помещались еще сто пятьдесят воинов, и среди них пятьдесят этирайнов, новым командиром которых стал брат Робин Друри.
Урия начал толкать тачку к квадратной корме корабля, где двойные дымовые трубы, расположенные над двойными пропеллерами, испускали черный дым. Он кивнул на площадку трапа, ведущую наверх, на палубу под крылом.
– Проведешь меня по кораблю, когда запихнем твой сундук?
– Мы все увидим, пока будем его загружать, – Робин указал на дно корабля, под которым была прорыта траншея. – Вот что мне нравится в летающем аппарате – можно открыть трюм и сразу оказаться внутри. Не надо опускать трапы и рисковать что-то разбить.
– Но ты же офицер, – удивился Урия. – Ты помещаешься в офицерской кают-компании, а это как раз на корме. Не легче ли стащить этот сундук вниз, чем тащить наверх?
– Ты прав, поэтому мы так и не поступим.
– Роб, по-твоему, я не прилагаю должного усердия к тому, что должен делать, но я все же прикатил твой сундук сюда, верно? А это далеко.
– Верно, но ведь сам напросился, чтобы посмотреть корабль. – Робин жестом направил его к дну корабля. – Вот там войдем.
– Не понимаю, почему не хочешь загружаться, где все офицеры, как тебе положено.
Робин жестами манил Урию за собой.
– Знаешь, что я во время войны с Лескаром служил на «Вороне»?
– Знаю, был стрелком.
– А говоришь, что не понимаешь.
– Это не Кидд тебя научил издеваться над людьми? – Урия буквально зарычал.
– Зачем этому учить, ты сам меня вынуждаешь. – Робин хлопнул его по спине. – Когда послужить на корабле, то обретаешь кое-какой опыт. Например, наши свежеиспеченные выпускники приходят на борт, мня себя даром Божьим для темной команды, которая ютится на пушечных палубах. – Роб указал на тройной ряд люков, закрывающих окна. – Это офицеры обитают в каютах на корме, а команда живет в гамаках, которые подвешиваются на этих палубах. Они их вешают в узком пространстве – не шире 14 дюймов (35 см). Я сам так прожил пять лет, спал над своей пушкой. – И что?
– Не понятно тебе, такому умному парню? Урия, поверь, я по себе знаю – жизнь авиатора нелегка. И хочу, чтобы команда знала, что я в курсе.
– О! – Урия посмотрел вниз, на свои руки. Оказывается расстояние между рукоятками тачки больше, чем место для гамака, если верить словам Робина. Тесновато для такого большого корабля, но здесь, на борту, служит почти тысяча человек. – В кают-компании у тебя будет места побольше, да?
– В главной каюте расположится принц Тревелин, значит, капитан переведет первого старшего лейтенанта на другое место, и так далее. Думаю, что кают-компания окажется забита. – Роб устало улыбнулся. – А она как раз над машинной палубой и тремя нашими двигателями. Придется терпеть шум и чад.
– Три двигателя?
– Я же тебе говорил, Урия – это действительно большой корабль. – Робин широко улыбнулся. – По одному двигателю на каждый пропеллер на корме и еще один для приведения в действие станции, обслуживающей пушки. Покажу, когда будем внутри.
– Ладно. – Подойдя ближе, Урия обратил внимание, что на трех сигнальных мачтах, установленных вдоль воздушного киля, развеваются флаги.
– По-моему, это флаг принца. Он уже на борту?
– Вполне возможно, – кивнул Робин.
– Как ты думаешь, мы можем его увидеть?
– Да вряд ли. – Старший лукаво улыбнулся. – Он, скорее всего, на приеме у кадетов, а у тех есть сестры, и каждый хочет выдать сестру за принца. Наверное, и капитан Айронс привел дочь.
– Нет! Принцу хватит забот в Аране… – Урия прищурился. – Ты нарушаешь кодекс чести, если позволяешь себе соврать такое.
Робин, громко смеясь, крутил на пальце правой руки золотое кольцо.
– Я уже выпущен, так что юрисдикции Совета не подлежу. И потом, думаешь, тебе поверят?
– Только если Айронс поедет сопровождать свою дочь в Аран. – Урия с сомнением пожал плечами. – Но для меня это такое событие – увидеть принца. Не познакомиться, понимаешь, а даже просто увидеть.
Этирайн остановился, уперевшись кулаками в свои узкие бедра.
– Сколько я тебя помню, ты всегда говорил с восторгом только о принце Тревелине, если не считать подсчета мелких побед, одержанных тобой над инструкторами семинарии. Он был твоим героем, правильно я помню?
– Он и сейчас для меня герой. – Урия задержал взгляд на изъеденном дереве эфемерного сундука Робина. – Меня всегда в восторг приводили рассказы о его приключениях.
– И нас всех тоже. А когда у него умерла жена…
– Да, удар был для нас всех. – Урия слабо улыбнулся и поднял взгляд на этирайна. – Теперь он едет в Аран и снова проявит себя как герой.
– Он не единственный герой из выпускников Сандвика, знаешь ли, – Робин ткнул большим пальцем в сторону семинарии. – Полковник Кидд тоже герой.
– Ну как же, герой, – Урия едко усмехнулся. – Знаешь, что он заставляет меня делать? Мне надо снять с полок все книги его библиотеки, вытереть пыль, потом реорганизовать библиотеку так, как, по-моему, будет более целесообразно. Я понимаю, это еще один его тест, потом он скажет мне поставить все, как было раньше, но я его одурачил – записал порядковое место каждого тома, так что сумею.