Глаза ребёнка
Шрифт:
— Мне очень жаль, — ответила Тереза, глядя ему в глаза. — По-своему ты прекрасно понимаешь меня. Беда в том, что ты абсолютно не понимаешь самого себя. Поэтому всегда будешь обвинять меня во всем происходящем с тобой. Ты катишься на дно, Ариас, и тащишь за собой Елену.
Теперь он был другим. Казалось, услышав ее мягкий голос, Рики перестал злиться. Он сел за стол и обхватил голову руками.
— Тер, мне плохо, — упавшим голосом произнес Рикардо. — С тех самых пор, как ты ушла от меня…
Он весь как-то обмяк. На мгновение
— Мне очень жаль. Я хотела бы, чтобы у тебя все сложилось. Правда.
Он посмотрел на нее и едва слышно вымолвил:
— Ради Елены…
— И ради Елены тоже. И ради тебя. Ради меня, наконец. — Она помолчала. — Если твоя жизнь превратится в руины, от этого никто не выиграет. Я не хочу все время переживать из-за тебя, думая о том, как помочь тебе выплыть.
— Оставшись без тебя, я иногда чувствую себя таким потерянным, — сказал Рики, глядя куда-то в сторону. — Иногда мне кажется, для меня все кончено.
Терри с грустью подумала, что Рикардо и сам, должно быть не знает, когда он искренен, а когда притворяется, стараясь казаться тонким и ранимым. Эта мысль удержала ее, когда она уже была готова дотронуться до его плеча. И в тот же самый момент Тереза почувствовала, что каким-то непостижимым образом, глубоко в подсознании, она продолжает оставаться женой Рики.
— У нас еще получится, Тер. Я знаю, у нас получится. И тогда ты снова будешь с Еленой.
Терри заметила, что он вот-вот расплачется. Терри не нашлась, что сказать.
Рики встал и взял ее руки в свои.
— Мы обратимся к консультанту. — Он на мгновение осекся, почувствовав, какие холодные у нее руки. Потом нервно улыбнулся. — Послушай, я знаю, что из-за этого дела с опекунством все пошло наперекосяк, так ведь? Но это не больше чем судебная тяжба, когда тебе приходится говорить то, что от тебя ждут. Не случилось ничего такого, о чем мы не могли бы забыть.
— Рики, я живой человек со своими собственными, а не выдуманными тобой чувствами.
Он часто замигал, и она увидела в глазах Ариаса пустоту, которую он еще не успел заполнить подходящей к случаю эмоцией. Что-то в этой ситуации пугало Терри даже больше, чем если бы Рики вел себя агрессивно.
— Я понимаю, крошка, — ласково произнес он. — Все это чертовски неприятно. Но мы пережили это. Все уже позади.
У Терри словно комок застрял в горле. Она стояла безмолвная и оцепеневшая, и тут он попытался обнять ее.
— Нет, — пробормотала она. — Нет.
Рики отступил в изумлении.
— Я никогда не смогу вернуться к тебе, Рики. — Тереза схватила его за плечи, как будто желая заставить понять. — Когда мы вместе, из нас лезет все самое низменное.
— Терри, но как же Елена? Как насчет ее чувств и желаний?
Женщина прислонилась к стене.
— Ее желания не отличаются от желаний любого
Тень улыбки скользнула по Рикардо, глаза недобро блеснули.
— Мне все ясно, Тер, — очередные нападки на меня. Чтобы люди не поняли, что именно Кристофер Паже стоит между Еленой и семьей, которую ты отняла у нее…
— Прошу тебя, Рики, позволь мне на время забрать ее. Я позабочусь, чтобы ты ни в чем не нуждался. Я боюсь за нее.
— Елена нуждается во мне. — Рики посмотрел на нее так, словно давал понять, что видит ее насквозь. — Ты думаешь, что можешь лишить меня всего. Но тебе не удастся истребить любовь моей дочери ко мне.
С этими словами он повернулся и вышел.
Через минуту Терри услышала, как он разговаривает с Еленой в спальне.
— Девочка, мне тоже грустно, — говорил он. — Я вернусь за тобой, лишь только смогу.
Елена наблюдала из окна за отъезжающим от дома отцом. Ужинать она отказалась.
Вечером Терри обнаружила дочь сидящей в немом оцепенении на кровати. По щекам ее катились слезы.
Тереза прилегла к ней.
— Тебе снился плохой сон? — осторожно спросила она. Девочка молчала.
Наутро Елена встала с опухшими от бессонницы глазами. Мать снова попыталась узнать, что ей приснилось, но та в ответ лишь замотала головой.
Не приставай к ней, уговаривала себя Терри, попробуй оставить ее в покое. Займись чем-нибудь. Прими душ. Подумай о Крисе. Еще о чем-нибудь.
На какое-то время ей удалось отвлечься от мыслей о дочери. А потом, подводя карандашом глаза, она вдруг заметила стоящую рядом Елену.
Терри чуть не прыснула со смеху: в одной майке и трусиках, выпятив животик, девочка отчаянно тянулась, чтобы увидеть себя в зеркале, и с самым серьезным видом накладывала зубной щеткой воображаемую тушь на веки, старательно (отчего получалось особенно смешно) подражая матери.
— Что ты делаешь? — спросила Тереза.
— Я иду на работу, — небрежным тоном ответила дочь. — Я очень занята. Понимаешь, мне надо быть в суде.
Ее слова позабавили и одновременно взволновали Терри: она вспомнила, как ее мать всегда приходила к ней в суд.
— Для суда тебе нужен портфель, — сказала Тереза, направляясь к шкафу. Достав оттуда портфель, она вручила его Елене.
— Теперь я — это ты, — улыбаясь, заявила Елена, довольная своей выдумкой, и зашагала через комнату, как была — в майке и трусиках, — волоча по полу громоздкий портфель.
Терри с улыбкой смотрела ей вслед.
— Ты хочешь быть такой, как я? — спросила она.