Глаза ребёнка
Шрифт:
— Я сам во всем виноват, — пробормотал он. — Вот смотрю на тебя и не представляю, что делать, и не нахожу нужных слов. Причем так всегда. — Крис замолчал. — Это моя вина, что затащил тебя сюда. Прости меня за это, а еще за то, что заставляю тебя обсуждать данную тему.
Терри нежно коснулась губами его щеки.
— Я сама во всем виновата, — сказала она. — Хотя бы несколько дней давай попробуем жить своей собственной жизнью.
19
В середине следующего дня после неторопливой поездки по Тоскане они прибыли
Как и многие другие средневековые города-крепости, Монтальчино примостился на вершине высокого холма. Крытые грубым булыжником улочки были слишком тесны, и проехать по ним на машине не представлялось возможным, так что им пришлось припарковаться возле выложенного из серого камня замка с тремя осадными башнями и просторным внутренним двором. Очутившись в замке, Терри словно перенеслась в иную эпоху: глядя на зиявшие бойницами башни, она представила себя среди воинов и всадников. Из окруженного низкой каменной стеной сада с рядами фруктовых деревьев открывался захватывающий вид на окрестные холмы и живописную долину. Все здесь дышало покоем и безмятежностью вечности.
Причудливый городишко был, однако, довольно оживленным. Звонили колокола церквей; на ратушной площади детвора гоняла футбольный мяч, а вокруг на скамейках судачили горожане. Два согбенных старика, убеленных сединами, — супружеская чета — шли под руку. Казавшиеся со стороны чудаковатыми, они всем своим видом выражали приверженность истинных итальянцев добропорядочному консерватизму. Каждый их шаг и жест были подчинены традиции — не только в силу преклонного возраста, а скорее, потому, что их жизнь протекала в неподвластном суете и переменам месте. Наблюдая за этой сценкой, Терри преисполнилась умиротворения и вновь почувствовала себя с Крисом легко и непринужденно.
— Представляешь, мы тоже когда-нибудь станем такими? — сказала она.
— Точно. Только я буду в инвалидном кресле.
Тереза улыбнулась и взяла его под руку. Они остановились, чтобы купить минеральной воды, и пустились блуждать по городу. В конце одной из улиц Монтальчино внезапно обрывался. Внизу, под обрывом, стояла старинная церковь, вокруг которой росли деревья, а дальше, насколько хватало глаз, простирались поля, холмы и долины. Растворяющиеся в зыбкой дали, они казались бескрайними.
Крис с Терри, спустившись к церкви, сидели, сняв обувь, на лавочке под белым цветущим деревом, попивая из бутылок холодную минеральную воду. Перед ними лежали поля, убранные ковром диких цветов, а дальше, на холмах, виднелись сельские дома, к которым по склонам подступали со всех сторон виноградники. В лучах предзакатного солнца зелень холмов была особенно сочной, и оранжевый цвет домиков уже не казался столь кричащим. С полей тянуло ароматом цветов; трава приятно холодила босые ноги.
— Я обожаю заниматься с тобой любовью, — промолвил Крис, созерцая церковную колокольню.
Он обронил это как-то вскользь, не повернув головы, словно говорил о понравившейся ему архитектурной детали.
— Странные ассоциации возникают у тебя при виде колокольни, — заметила Терри.
— Пожалуй. На самом деле я думаю об
Тереза откинулась на спинку, подставляя лицо солнцу. Она словно заново переживала свои ощущения.
— Это было неплохо, — признала она. — Ты просто создан для секса. Не то что я. — И, улыбнувшись, добавила: — Раньше.
Крис заинтересованно посмотрел на нее.
— Когда это «раньше»?
— Все время.
Он просиял ослепительной белозубой улыбкой, отчего показался ей удивительно молодым — лишь морщины в уголках глаз выдавали в нем человека, которому уже далеко не тридцать.
— Ты меня чертовски возбуждаешь, — сказала она.
Терри с удивлением размышляла о том, что после всего пережитого ими она продолжает испытывать потребность в любви. Была ли причиной ее страсть, такая глубокая, что она не хотела отпускать Криса от себя ни на шаг? Или что-то другое, куда более непостижимое, как, например, его манера упруго и стремительно ходить по комнате; или то, как менялось выражение его глаз, когда он прикасался к ней? Потом они просто лежали рядом, и она могла разглядывать черты его лица, и не надо было ничего говорить. Как прошлой ночью.
И Тереза подумала: рядом с Паже время для нее останавливалось.
— Знаешь, когда я впервые заметил, что ты очень сексуальна? — спросил Крис.
— Понятия не имею.
— Когда наблюдал, как ты допрашиваешь свидетеля.
— О Боже, я-то думала, ты серьезно.
— Вполне. Я часто повторяю Карло, что сексуальная привлекательность штука сложная.
Терри поняла, что упоминание о Карло вырвалось у него непроизвольно, но он больше не улыбался. Она вдруг подумала о Рики.
— О чем ты? — тихо спросил Крис.
— Я вспомнила свой сон, — помолчав, ответила Тереза. Только теперь до нее дошло, что два этих воспоминания — о Рики и страшном сне — непостижимым образом связаны в ее сознании. Она опустила голову на плечо Крису. — Мне кажется, я становлюсь похожа на миссис Рочестер из «Джен Эйр» [15] . Разве что я пока не сумасшедшая.
— Ну, положим, об этом ты узнаешь самой последней, — задумчиво произнес он.
Терри теснее прижалась к нему.
— Я надеюсь, ты сообщишь мне об этом.
15
Роман английской писательницы Шарлотты Бронте (1816–1855).
— Когда ты видишь свой сон, что ты потом чувствуешь?
Это был непростой вопрос.
— Что-то вроде вины, — произнесла она. — Только еще хуже, потому что я не могу объяснить ее. Как будто я совершила нечто такое, о чем не хочется вспоминать.
Крис пристально смотрел в ее глаза.
— Терри, до нашей поездки когда ты в последний раз видела этот сон?
— Шесть лет назад. — Ей показалось странным, что она так хорошо помнила это. — Как раз накануне свадьбы с Рики.
Паже молчал. Терри встала и пошла к церкви.