Глазами Чужака

Спенсер Уэн

— Макс? — Он попытался закутаться в одеяло, но ничего не получилось. — Что ты тут делаешь?

— Я приехал выяснить, что ты такое с собой сделал. Питтсбург — маленький город. Вчера вечером мне позвонил Крэйнак и рассказал про перестрелку в полиции. Я позвонил тебе, но твой телефон не отвечал. Тогда я позвонил Индиго, и она сказала, что ты поехал искать Стаю. «Не волнуйтесь, мы поставили „жучок“!» Когда я перезвонил, она сказала, что они тебя потеряли.

— «Жучок» нашла Стая, и Ренни его сломал.

— Тебе повезло, что они не разозлились. Укия стиснул голову, боль в ней пульсировала в такт биению крови.

— Да, они меня простили, потому что считают несмышленым

ребенком.

— Да ты и есть ребенок-несмышленыш. Ты обещал мне быть осторожным.

Юноша дернулся под обвиняющим взглядом Макса.

— Я взял пистолет и сказал Индиго, куда еду. Но подкрепление на встречу со Стаей я взять не мог.

— Я решил, что ты или крупно вляпался, или сидишь дома и не понимаешь, что натворил, и позвонил сюда, чтобы исключить второе.

Укия вспомнил, что услышал телефонный звонок, простонал что-то в ответ на вопрос мамы Джо, его нашли, привели в порядок, уложили в постель и напоили.

— Прости, мне было плохо.

— Я так и понял. Твои мамы сказали, что это похоже на пищевое отравление, но они не знали, что ты был в Стае и что у доктора Хейз была обнаружена вирусная инфекция. Так что ты с собой сделал?

— Ренни дал мне память Стаи. Моя иммунная система боролась с ней, но сейчас они достигли компромисса.

Макс внезапно оказался рядом с ним, взял юношу за подбородок и внимательно всмотрелся в лицо. В глазах детектива беспокойство сменилось гневом.

— В Стае тебе дали неизвестный наркотик, и ты его принял?

Укия застонал и освободил голову.

— Макс, послушай, у меня не было выхода. Мне надо было знать, что происходит. Ты помнишь, Стая пыталась меня убить, а что еще хуже — могли задеть и тебя, и Индиго. Когда Ренни подвозил меня в город, он предупредил, что есть еще одна банда, по сравнению с которой Стая — милые щеночки. Вчерашняя перестрелка была с одним из них, Макс, Когда я вошел в комнату, он разбросал дюжину полицейских, чтобы до меня добраться. Мне надо было знать, во что я вляпался, пока беда не пришла на нашу ферму.

Посылки его логики Макс понял, а вот выводы — нет.

— Укия, ни один наркотик не сообщит тебе ничего нового про войны банд. Наркотики могут только изувечить твой мозг.

— Макс, это был не наркотик. Это была мышь, и с ее помощью я многое узнал.

— Память? Мышь? Какая мышь?

— Обычная, полёвка. Как Микки-Маус, только настоящая.

Детектив положил ладонь на лоб Укии.

— Тебе все еще нехорошо. Юноша оттолкнул его руку.

— Я уже в порядке, тебе только кажется, что я брежу. Объяснить это невозможно. — Откинув одеяло, он выбрался из постели; он чувствовал, что хочет пить и страшно проголодался. Оглядевшись, он нашел халат и надел его. — Да ты мне всё равно не поверишь.

Макс в раздражении взмахнул руками.

— Значит, ты ничего мне не расскажешь? И мне опять придется гадать, что же такое с тобой проделала Стая? Ты больше не доверяешь мне?

Укия прикрыл глаза. Как они до такого докатились? Между напарниками образовалась трещина, последние несколько дней она росла и теперь грозила поглотить их. Как же он это допустил? И что теперь делать?

— Макс, я доверяю тебе больше, чем всем остальным, вместе взятым. Я даже себе не настолько доверяю. До этой истории с Дженет Хейз я знал, что я твой напарник, брат Келли и сын своих мам. Я любил свою работу, любил жизнь, а потом все покатилось в тартарары. — Он снова упал на край кровати и затряс головой. — Я как будто попал в Зазеркалье. Тело девушки превращается в хорьков, Стая залезает ко мне в мозг и просматривает воспоминания, как будто я — компьютерный монитор. И я могу общаться с ними мысленно! Я читаю их мысли, а они — мои. Прошлой ночью я видел, как Ренни порезал руку, и его кровь натекла вот в эту банку из-под кофе. — Он протянул ее Максу. — — Когда я приехал домой, то увидел, что его кровь превратилась в мышь. Я взял ее в руки, и она слилась с моим телом. — Укия сам осмотрел банку. — Пожалуй, эта история с мышью лучше всего характеризует мою жизнь в последние три дня. Как я могу просить, чтобы ты мне поверил, если сам себе не верю? А все это еще цветочки по сравнению с тем, что я узнал сегодня ночью.

Макс, Господи, все, что я о себе думал, — неправда! Я не человек, Макс, и никогда им не был. Мой отец — непокорный участник вторжения флота чужой цивилизации. Моя мать понесла ребенка с помощью их машины, и я — первый шаг к завоеванию Землю. Вот почему Стая собиралась убить меня! Отец создал Стаю, чтобы остановить вторжение, защитить мир, и они считали меня угрозой этому миру. Я их единственный производитель потомства. — Укия сжался от внезапного отчаяния. — Боже мой, Индиго! Что я ей скажу? А если она забеременела? Мы предохранялись, но вдруг со мной это не работает? А если я ее заразил? Как же ей сказать, что я — инопланетное чудовище?

— Укия, прекрати. — Макс поднял его и по смотрел ему в глаза. — Если ты таким родился, то ничего не изменилось. Ты остался таким, каким всегда был: добрым, честным, любящим человеком. Я видел, как ты шестнадцать часов подряд шел по колено в грязи, чтобы отыскать маленькую девочку, как на тебе загорелись подошвы, когда ты спасал скаутов от лесного пожара. Я вытаскивал тебя из ливневого коллектора, где ты едва не утонул, потому что продолжал идти по следу. Ты знаешь, что такое доброта, сочувствие, любовь и человечность. Я всегда тобой гордился и доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было в мире. Тут все осталось как прежде.

Укия потер лицо и укололся о щетину.

— Что мне сказать Индиго? Я не могу молчать про это. Это как не сказать ей, что у меня СПИД.

— Пока не знаю. Давай спустимся, позавтракаем, ты мне все расскажешь, и мы посмотрим, что тут можно сделать.

В холодильнике оказалось почти пусто: немного масла и сметаны, дюжина яиц, пинта грибов, галлон молока, банка консервированного апельсинового сока, кусочек сыра, шоколадный сироп и четыре батарейки размера АА. Ну точно, сегодня суббота, а по субботам мама Лара обычно опорожняет холодильник и ездит за продуктами. Укия вымыл пять картофелин и положил их в микроволновку; пятую он съел сырой. Всю дюжину яиц он разбил в стакан, собираясь выпить, но Макс ему помешал.

— Терпеть не могу, когда ты так питаешься!

Он достал антипригарную сковородку, вылил на нее яйца, добавил молока и взбил.

— Ладно, начинай.

Вариантов начала было множество. Можно начать с начала, когда Онтонгарды перенаселили родную планету и вышли в космос, можно — с их последнего успеха, планеты, на которой родился Прайм, где тысячи естественных форм жизни, миллиарды видов заменил один — Онтонгард, экосистема в виде коллективного ума, устроенного, как улей. Или рассказать о том, что Прайм сделал с кораблем вторжения, и о том, почему он не смог ничего поделать до отправления разведывательного корабля к Земле. Вместо этого Укия начал говорить о Дженет Хейз и Шенли-парке — тема, которую надо было поднять еще несколько дней назад. Он рассказал Максу о том, как в первый раз нашел мышь и «потерял» ее, а через несколько дней понял, что произошло на самом деле. Испытание в Стае он тоже описал со всеми подробностями.