Глиняный колосс
Шрифт:
Непроизвольно начинаю смотреть на него снизу вверх. Что, надо сказать, делаю крайне редко. Таких мало встретишь в жизни… Уважаю, Павел Иванович. Да сам главнокомандующий перед тобой эвон как лебезит, я посмотрю!
С нескрываемым почтением жму его руку.
«Тпр-ру-у! Тпр-ру-у-у, родимые!..» – Коляска вновь останавливается. Ливень закончился, и из-за серых туч уже пробивается робкий солнечный лучик.
Что опять такое?!.
Автомобили, обогнавшие нас некоторое время назад, завязли в конкретной маньчжурской грязи. Бывает…
– Давай, дружно!
– Пошла, родимец тебя возьми!..
– Чохом, чохом враз возьмем, братцы!
Ко всеобщему ликованию, автомобили наконец вызволены и путь свободен. Наш караван вновь трогается, а я, мирно облокотившись на Стаса Михайлова, мысленно возвращаюсь к встрече с Мищенко.
Линевич сумел уложиться в десять минут. Цель, поставленная перед Павлом Ивановичем, такова: создать несколько десятков небольших групп из наиболее подготовленных бойцов для ведения активных действий в тылу противника. Задача-минимум: с помощью диверсий вдоль линии железнодорожного полотна вывести снабжение японской армии из строя. Надолго, а не как это было в Инкоу… При упоминании этого названия Мищенко недовольно хмурится.
Да ладно ты, Пал Ваныч… Знаю, многие в армии считали тот набег неудачей. Чуть ли не единственной в твоей карьере. Но… Погулять несколько дней в тылу врага с артиллерийскими орудиями, наведя там шороху, отделаться минимумом потерь и спокойно вернуться обратно, минуя попытки окружения, – дорогого стоит, поверь.
Линевич меж тем переходит к задаче-максимум:
– …Необходимо, Павел Иванович, попытаться вывести из строя как можно больше паровозов противника. Включая ремонтные депо! А также военные склады Оямы в Мукдене. Желательно разом и единовременно!.. – Дед смотрит серьезно и даже встревоженно. – В преддверии начала генерального наступления. Датой которого намечено двадцать второе июня…
Я вздрагиваю от неожиданности. Чего-чего? Знакомое уж больно число! Ты оккультизмом, часом, не увлекался, главком? Как некоторые уроженцы Австрии, лет через… Тридцать шесть?!.
Мищенко молчит, глубоко задумавшись. В вагоне царит мертвая тишина – кажется, даже ходики на стене притихли от важности момента. Наконец герой все так же спокойно интересуется:
– Еще что-то, Николай Петрович?
– Еще, Павел Иванович, голубчик… На вас приходится вся моя надежда. – Кажется, старику и впрямь неудобно взваливать на плечи одного человека, пусть и такого, почти все.
Спокойный взгляд в ответ, лицо все так же пофигистично.
– …За пару дней до начала наступления всем фронтом вам необходимо будет повторить вылазку, что вы совершили при Инкоу…
На этих словах Мищенко вновь недовольно морщится, теребя седой ус. Словно опасаясь отказа, Линевич торопливо продолжает:
– Организовать большой набег в прифронтовой тыл с целью отвлечения японца… Либо даже на сам Ляоян… – На этих словах дед будто спотыкается. – С левого фланга фронта, предполагаю. – Командующий подходит к большой карте на стене. – Нам крайне необходимо будет убедить Ояму в том,
Наверное, прикольно это слышать, как на тебя мало того что взваливают всю диверсионную войну, так еще и посылают почти на верную гибель… Как живца на рыболовном крючке. Впрочем, я так понимаю, выбор тут у Линевича явно небогат. Кто еще подобное потянет?
Мищенко по-прежнему бесстрастен. Лишь обрисовавшиеся морщины на лбу говорят о том, что у человека существуют внутренние переживания.
После долгой паузы, так и не дождавшись ответной реакции, хозяин вагона робко подытоживает:
– Даю вам карт-бланш в формировании отрядов и подборе людей, Павел Иванович. В некоторых деталях вам и поможет наш Вячеслав Викторович, прошу… – Линевич торжественно указывает на меня.
Наверное, это первая живая эмоция на лице генерал-лейтенанта Мищенко за все время беседы. Не посыл того на верную гибель, не уложенный на плечи груз почти невозможного… А именно последняя фраза вызывает искреннее удивление, заставляя брови взметнуться вверх. Во взгляде отчетливо читается: «Чем тут мне может помочь хоть и поручик, но флотский?!.»
Наконец мы на месте. Конные казаки рассыпаются по периметру, охватывая огромную поляну в лужах после дождя, скрытую от сторонних глаз небольшими сопками. Весь генералитет уже тут – вокруг Линевича толпится с десяток равных по званию и человек двадцать, кто попроще. Рядом несколько накрытых мешками повозок – очевидно, новейшее супероружие?
Спрыгивая с подножки, тут же по щиколотку погружаюсь в густую жижу. Рядом грузно приземляются ангелы-хранители. Которые хоть и ангелы, но брызжутся не хуже простых смертных, надо сказать… Я с недовольством отряхиваю брючину.
– Парни, я сейчас иду туда, – указываю на стайку офицеров во главе с командующим. – Побудьте тут, о’кей? Там меня охранять – не от кого, – с затаенной надеждой делаю я последнюю попытку.
Аргумент вроде действует. Несмотря даже на «о’кей». По крайней мере, шлепая по мокрой траве к цели, за спиной шагов не слышу. Ну и славно.
А что у нас тут, а? Я скромно пристраиваюсь сбоку от основной группы. Как раз вовремя: в эту самую минуту юный прапорщик, отчаянно краснея под взглядами седовласых старцев, неуклюже сдергивает мешковину с пулемета. Прямо презентация в автосалоне какая-то! Девчонок не хватает топлес…
По рядам присутствующих бежит легкий шепоток. Что непонятно-то? Тачанка, как она есть, родимая! Разве… Треногу сделать постеснялись. Либо не захотели, потому что упора четыре… В остальном все как я заказывал: тройка лошадей, коляска подрессорена… Места вот только маловато для расчета будет. Плюс боекомплект везти.
– Полнейший идиотизм… – Высокий генерал поблизости, чуть наклонившись, тихо шепчет соседу. Но я-то слышу! – Непригодно, крайне сомнительно в использовании… Совсем наш старик… – Поймав мой взгляд, он с неохотой замолкает.