Глоссарий
Шрифт:
улыбались и махали руками, а едва они остановились рядом, я оказался захвачен
одновременным вихрем, заботы и инициативы. Причем глядя на них счастливые лица, я
понимал, что не могу отказать им и согласился остановиться на некоторое время, хотя
этого и не планировал. Баронесса практически вымолила у меня обещание.
Отдав свою лошадь слугам, я сел в повозку и мы неспешно покатились к дому, я
сразу вспомнил причину своего появления здесь. Едва я открыл
же появилось выражение скорби.
– Простите Анри, - баронесса взяла меня за руку, - мы не нашли ваш адрес, а
ваши ... братья отказались дать нам его. Натали же сейчас при дворе и редко пишет нам, так что мы не известили вас о его смерти.
– Спасибо большое за волнения, но меня интересует, где Оливия?
– Не переживайте Анри, мы приютили её у себя, - при этих словах у меня словно
камень с души свалился, - она появилась у нас недавно, вся в слезах и мы едва смогли
понять, что её после смерти вашего отца лишили всего и изгнали из замка. Кому еще
нужна сирота, поэтому она и отправилась к нам, помня наши отношения с вашей семьей, а
точнее отцом.
– Спасибо вам барон, баронесса, - я стал целовать им руки, находясь в
возбужденном состоянии, Оливия осталась единственным человеком, кто мог мне
рассказать правду об отце и братьях. К тому же, я обещал отцу перед своим отъездом, а
фактически получается, согласился исполнить его последнюю волю, что позабочусь о ней
если с ним вдруг что-то случиться. Кто бы знал тогда, что мне самому не помешала бы
сейчас помощь, но данное слово отцу я нарушать был не намерен.
– Анри прекрати, бедняжка была в отчаянье и мы не могли поступить иначе, -
баронесса вырвала свои руки и усовестила меня, - правда она с тех пор не выходит из
своей комнаты и практически не разговаривает, наверно смерть мужа сильно ударила по
ней. К тому же остаться без ничего, бедная девочка.
Я стиснул зубы и зашипел от боли в прокушенных губах, эти твари надругались
над ней, но рассказывать об этом она не станет, позор был бы слишком велик. Эти
ублюдки на это и рассчитывали.
В чистой одежде и вымытый дочиста, я толкнул дверь, попросив чету дать нам
поговорить одним. Я вошел в темную комнату с плотно зашторенными окнами, лишь
свеча горела в углу, где на коленях возле иконы кто-то яростно молился.
– Пречистая Дева Мария…защити…, - я услышал слова молитвы, прежде чем
громко покашлял, привлекая к себе внимание.
Она обернулась и увидела видимо только мой силуэт в светлом проеме, глаза её
расширились, а рот открылся в беззвучном крике. Она кинулась
страшно закричала.
– Оливия! – я не сразу вышел из ступора, от её реакции на меня, но потом
подумал, что возможно она решила, что это братья пришли вернуть её в замок.
Заглянувших в дверь слуг, я вымел одним только взглядом. Плотно закрыв за
собой дверь на засов, я подошел к окнам и одним движением сорвал с них шторы,
солнечный свет водопадом залил собой всю комнату, а когда я открыл окно, сразу стало
как-то уютнее в этом мрачном, пропахшем сыростью, страхом и болью месте.
– Оливия, это Анри! – громко позвал я её еще раз, стараясь перекричать рыдания,
раздающиеся под кроватью.
Мне пришлось позвать еще пару раз, прежде чем я увидел появившиеся
маленькие руки со сгрызенными до самого мяса ногтями, а затем лицо с большими
глазами, в которых я увидел отчаянье, смешанной со слабым лучиком надежды. Увидев, что это действительно я, девушка выкатилась из-под кровати и бросившись ко мне,
затряслась в рыданиях, прижимаясь ко мне всем телом. Я как-то особо раньше не замечал
её, поскольку всегда считал слабой тенью отца, поэтому с удивлением понял, что она
примерно моего возраста, только намного миниатюрнее, чем казалась раньше из-за своих
пышных платьев.
– Успокойся Оливия, все прошло, - я гладил её по волосам и чувствовал, как
кафтан намокает, а девушку все сотрясают рыдания и я не могу её остановить. Нужно
было сказать еще что-то и я решился.
– Оливия, я приехал забрать тебя с собой!
Подергивание тела стали стихать, а на меня снизу верх взглянули святящиеся
безумным костром глаза.
– Это правда?!! Ты обещаешь?!
Но тут же её лицо исказилось гримасой отвращения и она оттолкнула меня. Я
испугался, но она стала срывать с себя одежду и до крови царапать свою кожу.
– Анри, нет! Ты не можешь! Я грязная! Я должна сказать тебе, они…
Я схватил её руки и сильно прижал, оказавшееся таким небольшим тело к себе.
– Я все знаю, молчи. Тихо!
Она снова затряслась в рыданиях и мне пришлось отвести её на кровать, чтобы
дать воды и успокоить.
– «Им придется сказать правду о ней, - спокойный голос де Берзе заставил меня
вздрогнуть, я поднял голову и увидел скучающего себя, расположившегося в одном из
кресел. Шевалье беспечно покачивал носком сапога, отмахивая рукой ритм какой-то
песенки».
– «Сволочь, - взбесился я, - имей хоть каплю уважения хоть не ко мне, а к ней».