Глоток горького горячего шоколада
Шрифт:
– Тань, ты ещё поедешь?
– Не знаю, - ленно протянула.
– Мои средства этого не позволят в ближайшее время. Но я постараюсь – сэкономлю, как всегда, на себе. Может, через год опять такой же дешевый тур получится поймать.
– Да, было бы отлично.
– Вот только, может, не Анталия? – призадумалась я.
– Есть Египет, Испания…
Солнце померкло. Непонятно откуда взявшееся облако его скрыло, и я удивлённо подняла шляпку. Слова застряли поперёк горла. Ужас смешался с восторгом – Фатих стоял надо мной, уместив руки на боках. На лице улыбка, глаза игриво светились.
– Почему сбежать?
–
– Я мешать? – он посерьезнел.
– И да, и нет, - промямлила. – Ты непрозрачный, а я загораю.
– Видеть. Вот только купальник забыть надеть.
– На мне, что нужно, – я не знала, куда деться от стыда. Взгляд Фатиха хлестнул сильнее пощечины, давая понять: то, что на мне – не купальник. А отпечатки моей ночной «самоотдачи» на мощных плечах и шее жальче укуса шершня. Я подняла голову выше: - Рядом есть место, - кивнула на соседний лежак, - можешь, присесть и мы поговорим.
Он не шелохнулся:
– Ты обижаться? Я что-то сделать не так? – я опять растерялась. Этот мужчина непредсказуем, а его вопросы ставили в тупик. Он замер на несколько секунд и с задумчивым видом бросил взгляд на море. Шагнул ко мне и дёрнул к себе: - У нас мало времени, и я намерен его проводить с тобой! Даже дела важный отложить. Так что заканчивай дуться…
Я ахнула и, болтаясь на его плече, стукнула по широкой спине:
– Пусти! Я не дуюсь, что за чушь? Ты хоть, понимаешь, что сейчас всем показал, что и я стала твоей?
– Так тебя это беспокоить? – рявкнул турок, введя меня в очередной ступор. – Ты зависеть от всеобщего мнения? Вот почему сбежать утром?
– Нет! – вспылила.
– Мне плевать, кто, что подумает, но… Я не брошу Ирку!
– Она идти с нами. Салмад на яхте, готовится к отплытию.
Я обвисла. Доводы для отказа закончились, хотя их и не было толковых.
Никогда прежде не видела, чтобы подруга собиралась с такой прытью. Секунда, и она готова. Скорость, с которой она следовала за нами - убила наповал. Это точно моя Ирка? Она - медлительная до чёртиков. Даже черепаха быстрее. А здесь поспевала за быстрым шагом Фатихом и не запыхалась. Он зашёл в море, обернулся к ней:
– Ждать секунду! Строптивую относить и вернуться за тобой, – он размашисто двинулся в воду, словно ледокол, прорезая твердую заснеженную поверхность. Взгляды отдыхающих разделились. Кто-то улыбался, кто-то завидовал, а кто-то скептически ухмылялся. Я откинула предубеждения – пошло всё. Мой отдых, моё тело, мои проблемы.
– Я сама, - забарахталась, когда вода скрыла Каплана до шеи, он только крепче сжал мои ноги:
– Бегать быстро, я тебе не верить.
– Пусти, - взмолилась, - клянусь, сама поплыву.
Ощутив ослабевшую хватку, извернулась. Окунувшись в воду, вынырнула возле Фатиха и провела с нежностью по бритой щеке. Как так получилось, что изнываю без него? Чёрт! Скучала… Он резко поймал ладонь. Поцеловав, притянул:
– Теперь верить, – жадные губы впились на болезненно короткую секунду, уничтожая и без того сломленное сопротивление. Оторвался, подтолкнул на глубину. Страховал, пока взбиралась на яхту и, сорвав чуть жестковатый поцелуй, спрыгнул обратно. Мощными гребками доплыл к берегу, забрал вещи у Ирки, сопроводил ко мне. Салмад наспех поздоровавшись, подскочил, как раз в тот момент, когда подруга нелепо пыталась перелезть с лестницы на борт. Моя помощь – не помощь. Неуклюжесть - конек подруги. Турок, отстранив меня, галантно поймал Ирку за руку и помог перебраться на палубу. Подруга залилась краской, как девственница в первую брачную ночь. Он чуть, приобняв за плечи, увлек в каюту, а я, переминаясь с ноги на ногу, ожидала Фатиха. Странно, он не подсобил подруге: меня-то нагло пихал в зад, даже, несмотря на то, что сама справлялась. Правда, на помощь мало походило, больше на то, что ему хотелось меня пощупать или показать всем – она моя, могу себе это позволить. А с Иркой – логично. Если на неё положил глаз его друг, вероятно, не посмел прикоснуться к чужой женщине, к тому же за «такие» места. Страна – чужая, обычаи – незнакомые…
От взгляда, появившегося на яхте Фатиха, не знала куда деться. Турок даже не раздевал – реально «имел», как прошлой ночью - без запрета и границ понимания. Я отворачивалась, но кожа продолжала гореть, будто её сжимал наяву. Жар накатывал, когда Фатих проходил мимо – ведь нахал не отказывал себе в прикосновениях, наплевав на Салмада и Ирку. Я же таяла в сильных руках, как масло на сковороде. На смуглом лице всё выразительней читалось желание, ласки грубели, принимали развратно-интимный характер. Сразу вспомнилось изречение: «Если девушка говорит: нет, это значит - может быть. Если говорит: может быть, значит - да. Если говорит: да, это уже не девушка…» Так и получилось. Сказала: нет… позволила слабость, оказалось: да! Девушка из меня…
– Прекрати!
– шикнула, не владея дыханием. В капкане – зажатой между капитанской и бортом. – Ты как ребёнок. Неужели, так не хватает женского внимания? Мне показалось, что ночью утомила.
Фатих хмыкнул - завораживающие губы расползлись в улыбке, приковав внимание:
– Утомить? Да ты вырубиться на самом интересном, - бархатно шептал, обжигая дыханием кожу на лице, шее. – Мне даже стать стыдно – от моих ласк ещё никто так не усыпать.
Я не сдержала смеха и уткнулась в мощную грудь носом:
– Не смущай! Ты и, правда, меня вымотал. Тело до сих пор болит...
– Муж такого не делать? – огорошил Фатих, я растерялась.
– Глупец! – Шумно выдохнув, воздела глаза и встретилась с взглядом индиговых, пронзительных. Каплан коснулся губами мочки: - Да, я знать, что ты замужем, - хрипловато бросил.
– Ещё знать, что двое сыновей. Говорить тебе не раз: «Я долго присматриваться». Кстати, ты не лучше - у меня после ночи всё болеть от твоих зубов.
– Прости, - замялась, рассматривая широкую, жаркую грудь турка. – Есть такое. Муж меня даже акулёнком называл.
– Акулёнок? – коверкая язык, протянул Фатих.
Невинно взглянула:
– Little shark…
– Нет, - разразился смехом.
– Ты – мурена.
– Хм, - поморщилась. Вот тебе и сравнение. Обидеть хотел? Вряд ли, вон как игриво смотрит. Деланно обижено надула губы: - Такая же страшная и склизкая?
– Нет, - вновь расхохотался он.
– Такая же завораживающе красивый, гибкий, сильный и смертельно опасный. Мне казаться, это к тебе ближе. Сидеть дома, не лезть к другим. Ты не трогать, пока не чувствовать опасность или голод. Но когда тебя беспокоить – ты не пощадить!