Глубина. Трилогия
Шрифт:
– Отследить его не отследили. – Падла мрачно комкал в руке не зажженную папиросу. – Уже шли, но не успели. Я включил горячий выход из глубины… только некому было на огонечки смотреть. Вызвали скорую, но поздно было.
– Как он умер? – спросил я. Было горько. Я представил этого незнакомого юнца слишком реально. Наверное, он так же восторженно смотрел на Падлу, как смотрит Пат… Впрочем, Пат сейчас смотрел себе под ноги. Ковырял ногой пол, то ли пытаясь керамические плитки продырявить,
– Паскудно он умер, – мрачно отозвался Падла. – Тетанический спазм.
– Тетанический спазм? – удивился Пат. – Это как?
– Тетанический. Это когда все мускулы сжимаются судорогой. Похоже, он задохнулся, просто-напросто задохнулся.
– Может быть, мальчик болел чем-то? – спросил Чингиз. – Эпилепсия, например? А тут волнение, азарт, погоня, перестрелка… Он и не выдержал. Простое совпадение.
– Родители говорили, что здоров был абсолютно. Они мало что говорили… но эти слова мать все повторяла и повторяла.
– Что у него было в логах? – Чингиз явно был не расположен к лирике.
– Не было у меня времени логи смотреть, Чинга. Не до логов тут. Я глянул, что добычи на машине нет, значит, не успел файл перекачать. Нашел у него программку, старую, но верную, «Pure conscience». Запустил и ушел. Родителям сказал, что мы просто общались в глубине, когда парень замолчал и перестал двигаться.
– Все равно, Падла. Вовсе не обязательно, что мальчика убили из глубины. Сколько уже было случаев – инфаркты, инсульты…
– Убили его. Я чую. – Падла взял новую бутылку. – Новая эпоха наступает, Чинга. Фиговая эпоха. Теперь в глубине начнут убивать по-настоящему.
– Слышал, Пат? – Чингиз посмотрел на мальчишку. – Твои прогулки в Диптауне кончаются.
– Нет!
– Да. – В голосе Чингиза опять возникла ледяная жесткость. – И не спорь. Завтра у нас снимут оптоволокно. Просто физически обрежут и унесут. И модемы с компьютеров я сниму. Во избежание недоразумений.
– Я же не хакаю!
– Но мечтаешь этим заняться. И уже пробовал. За мелкие игры с фальшивыми кредитками тебя не убьют, конечно. Но рано или поздно захочется тебе настоящих подвигов… и получишь пулю из глубины.
– Ты же за меня отомстишь… – буркнул Пат.
– Я бы предпочел не мстить, – с неожиданной нежностью сказал Чингиз. – Я не люблю ездить на кладбище и класть цветы на могилки.
Он глянул на Падлу:
– А тебе, старый козел, это еще предстоит! Грехи замаливать долго будешь! Ты втянул подростка во взлом! Причем не оценив должным образом возможных трудностей! Решил, что в мелкой фирме не будет серьезной защиты!
– Да! – рявкнул Падла. – Виноват! Но разве всегда и все можно учесть? Да и мальчишка в глубине
…Тетанический спазм – это, наверное, так?
Когда начинают мелко дрожать руки, ноги костенеют в коленях, челюсти сводит судорогой, и нельзя произнести ни слова?
– Обычный мальчишеский гон, – поморщился Чингиз. – Ты ни разу не слышал, что Пат дружкам втирает?
…Нет, это не так. Я ведь могу дышать, легкие исправно сосут наполненный дымом воздух. Могу смотреть, как плещется пиво в кружке, едва не вылетающей из моей руки. И сердце стучит по-прежнему, пусть заходясь в истерике, но колотится, гоняет кровь, ему наплевать, что оно болит, у него все равно есть своя работа…
– Как его звали? – спросил я. Мне казалось – совершенно нормальным голосом. Но почему-то вся троица вздрогнула.
– Я имен не называю… – начал Падла.
– Ему – скажи! – вдруг резко сказал Чингиз.
– Ромка его звали.
– Он ломал Аль-Кабар, – сказал я. – Два года назад. Ему пятнадцать было, только я об этом не знал.
– Ты кто такой, Леонид? – Падла выпучил глаза.
– Д-дайвер. – Я вдруг стал заикаться. – И Ромка дайвером был. Потом мы стали никем. Я смирился. А он, значит, хакером стать решил…
– Блин, живой дайвер! – выпалил Падла. – В реале! Настоящий! Живой!
Как смешно. Его больше удивляет мое ушедшее прошлое, чем не случившееся будущее Ромки!
Кружкой, еще почти полной пива, перегнувшись через стол и сметая бутылки, я заехал Падле по морде.
И почувствовал, что взлетаю в воздух.
Сила действия равна силе противодействия – этот закон верен лишь для физических объектов. С биологическими сложнее.
Особенно если кулак, приложившийся к моей голове, почти равен ей по размерам.
– Да не сюда, дурак! Это же биде!
Это Чингиз…
– И что с того? Оно же для умывания очень удобно!
Это Падла…
– А если дать уксуса понюхать?
Это Пат…
Ледяная вода. Бутылки «Жигулевского» на дне джакузи.
Вот так кончают слишком наглые дайверы. Их топят в ванне с пивом. Дышать совсем нечем…
Собрав последние силы, я попытался дернуться. И был вынут из воды.
– Живой? – с тревогой спросил Чингиз. – В глазах не двоится?
В джакузи меня засовывал он.
Падла стоял в сторонке. Потирал щеку, на которой я с удовольствием увидел кровоподтек. Одно стеклышко в очках треснуло. И взгляд у него был смущенный.
– Говорить можешь? – с еще большей тревогой спросил Чингиз.
– Д-да… – выдавил я. Челюсть болела, из носа стекала струйка крови. Вода в ванне тоже приобрела нежно-розовый оттенок.
Но говорить я мог.
– Он сам виноват! – с интонациями школьника перед завучем воскликнул Падла. – У меня же рефлексы, блин! Получил – верни!