Глубинный путь
Шрифт:
— Но моя фантазия еще окончательно не осуществлена.
— Как так?
— Я мечтал, что поезда будут ходить не параллельно земной поверхности, а напрямик. Тогда они двигались бы быстрее самолета.
— Советую тебе мечтать о другом. А с какой скоростью будут ходить наши поезда, увидим, — загадочно ответил академик, улыбаясь и обнимая мальчика.
После обхода подземных садов начальник строительства посоветовал Аркадию Михайловичу ехать в Москву или в Тихоокеанск, чтобы принять участие в первом рейсе подземного
— Угадайте, кто завоюет первенство — Восток или Запад, — тогда участие в первом рейсе вам обеспечено.
Ботаник и его секретарь долго не могли решить, куда им ехать. Аркадий Михайлович предлагал ехать в Москву.
— Там обязательно закончат раньше, — уверял он. — Первый поезд пойдет оттуда.
По мнению Тараса, первый поезд должен был выйти из Тихоокеанска. Наконец решили, что Аркадий Михайлович отправится в Москву, а мы с Тарасом на Восток — к Тихоокеанску.
Мы прибыли в Тихоокеанск в торжественный день. С утра на вокзале подземной железной дороги, выходившем здесь почти на поверхность, стоял электропоезд, составленный из двадцати пяти металлических вагонов.
Дул сильный ветер, и на море свирепствовал шторм. Высокие волны бились о набережную. Город, который был заложен здесь совсем недавно, уже разросся многоэтажными домами, многочисленными улицами. Из-за ветра самолеты в тот день не вылетали, пароходы не заходили в бухту, и город поддерживал связь с внешним миром лишь с помощью радио, телеграфа и телефона.
На площадях, на перекрестках улиц, на высоких домах виднелись огромные щиты с показателями соревнования подземного строительства между Западом и Востоком.
В двенадцать часов дня на щитах можно было видеть следующие цифры: Запад — 99,87 %, Восток — 99,86 %. Восток отставал от Запада. Сведения о ходе соревнования вывешивались каждый час. Толпы любопытных у щитов все возрастали.
Шли последние часы работ в туннеле.
Кто победит? Кто получит право пустить первый поезд?
Этот вопрос волновал все население города, да, вероятно, и население целой страны.
В час дня Запад имел 99,91 %, а Восток — 99,89 %.
Наши шансы поехать первым поездом явно падали. Мы напряженно следили за показателями и слушали сообщение по радио. Громкоговорители передавали, что в восточном секторе задержалась сдача вентиляционных шлюзов, в то время как в западном проверен последний метр пути.
Тарас волновался, но не терял веры в победу коллектива восточной зоны.
В три часа дня цифры были таковы: Запад — 99,96, Восток — 99,95. Репродукторы извещали, что в восточном секторе закончен прием шлюзов. Восток усилил темпы, но все же отставал от Запада.
Мы утешали себя тем, что поезд, который пойдет с Востока на Запад, все равно опоздает по сравнению с поездом, идущим навстречу. Формально поезд с востока потратит больше времени, чем встречный. Путешественники вокруг света, когда идут с востока на запад, теряют сутки и наоборот, идя с запада на восток, выигрывают сутки. Впрочем, утешать себя этим особенно не приходилось. Через несколько часов должно было закончиться соревнование на право двинуться в путь минутой раньше, потому что только в этом заключалась разница. Тот или другой поезд мог выйти только тогда, когда туннель будет готов на всем протяжении.
В четыре часа дня новые цифры на щитах возвестили, что оба сектора имеют одинаковые показатели — 99,99 %. Тарас прямо-таки дрожал от нетерпения.
— Неужели закончат вместе? — взволнованно спрашивал он меня.
Мы не двигались с места, нетерпеливо ожидая появления на щитах цифры 100. Но она не появлялась. Работы в туннеле еще не закончились.
Собственно говоря, я прекрасно понимал, что все работы фактически закончены и идет приемка туннеля инспекторской комиссией. В Иркутске, в штабе строительства, принимают с разных участков туннеля последние сообщения технических инспекторов и дают указания исправить незначительные мелочи.
Вдруг в четыре часа тринадцать минут на щите показателей появилась надпись: Восток — 100 %, Запад — 99,99 %. Восток победил.
2. Поезд Тихоокеанск — Москва
По радио объявили, что первый пробный экспресс выходит из Тихоокеанска в пять часов дня по местному времени, а из Москвы ровно через минуту после этого, то есть в десять часов одну минуту по московскому времени.
Тарас бросился к своему вагону так быстро, что я едва поспевал за ним.
Вокруг звучали крики «ура» и гром многочисленных оркестров.
Мы очень обрадовались, когда увидели в своем купе Набокина. Приятно было, что его премировали поездкой в Москву в первом экспрессе.
— Ого-го, старые друзья снова собрались! — сказал он, здороваясь.
— А как это вы раньше нас попали в вагон? — поинтересовался Тарас.
— У меня проводник знакомый…
— И тут протекция! — засмеялся я.
— Да нет, я пошутил, — засмеялся и Набокин. — А что проводник у меня знакомый, это правда. Я с ним еду из Глубочайшей. Поезд формировался там.
— Так вы уже свой человек здесь, — заметил я.
— Почти…
Наше купе было четырехместное. Четвертый пассажир пока не появлялся. Мы старались угадать, кто будет четвертым, и, открыв дверь в коридор, всматривались в пассажиров, которые входили в вагон и разыскивали свои места…
Я знал, что большей частью это были участники строительства Глубинного пути и лучшие люди с различных предприятий и из Красной армии, для которых поездка первым поездом через весь туннель являлась наградой за отличную работу. Однако, сколько я ни смотрел, среди пассажиров нашего вагона пока не было видно никого из знакомых.