Гнёт. Книга 2. В битве великой
Шрифт:
Когда эмир бухарский надумал навести порядок в своих новых припамирских владениях, то послал туда своего вельможу Мирзу Юлдаш-бия Дотхо.
Выбрав своей резиденцией Роушан, бек приехал сюда с большой свитой родственников, служащих и отрядом нукеров, численностью в пятьдесят человек.
Выстроив возле кишлака Поршниф обнесённый высокими стенами дворец, он стал править, как неограниченный восточный деспот.
Бек обложил население трёх провинций непосильными налогами. После трёхлетнего хозяйничания этого вельможи кишлаки разорены
— Постой, начальник, — прервал Машраб. — Вот здесь скажи, что он не только разоряет нас, но и притесняет нашу веру: запретил нам молиться, как молились предки, требует, чтобы мы перешли в его веру. Берёт штраф с ослушников, избивает, мучает и даже казнит упорных.
Абу-Бекир показал на тетрадь Силина.
— Ой, начальник. Вот, смотри: барс прыгает… Он прыгает и терзает, когда голоден. А наш бек всегда терзает людей. Радуется нашим мукам! — горестно воскликнул старик.
— Вы знаете, Николай Робертович, что с приходом русских в Туркестане отменено рабство… А здесь рабство самое настоящее…
Силин рассказал, что только нынче увели в арк Дильбар.
— Там у него таких даровых работников и работниц множество. И девушек, и мальчиков забирает для утехи.
Кверис внимательно слушал и делал заметки. В это время отворилась дверь, вошёл Касым. Низко поклонившись русскому офицеру, он хвастливо сказал:
— Его светлость бек-бово удостоил меня своей милостью. Нанял на пять лет главным пастухом вместо умершего бобо-Гафура. Сейчас захвачу Ильгара — и в дорогу…
— Поверил беку!.. А продуктов дали тебе? — Кузнец с насмешкой смотрел на соседа.
— Как же! По обычаю: крупы, муки, масла на два месяца.
— А дальше как будешь? Зима ведь…
— Привезут. Бек-бово обещал.
— Гафур с голоду умер. Два года бек забывал посылать ему продукты.
Радость на лице Касыма потухла.
— Буду сам приходить за продуктами… Да и Дильбар обещали отпустить. Тоже принесёт что-нибудь…
— Оставил бы ты у меня Ильгара. Трудно будет ребёнку на пастбище…
— Что ты, сосед! Как буду там один? Нет, заберу мальчишку.
Касым простился с соседями, забрал Ильгара и вышел на улицу. Там его уже ждал нагруженный узлами осёл. Посадив сына сверх поклажи, Касым погнал животное к перевалу.
Кверис и Силин тоже стали собираться в дорогу. День был пасмурный, холодный, по ветер, дувший с юга, обещал разогнать тучи.
Охотники двинулись в путь. Силин выбрал горную тропинку к тем скалам, где водились горные бараны — архары.
— Вот поднимемся на седловину Беш-ака, там рукой подать до Орлиного гнезда. К вечеру постреляем, переночуем на Орлином гнезде и завтра к табунам выйдем, к Касыму на новоселье.
— Что это за Орлиное гнездо? Действительно орёл устроил гнездо?
— Как вам сказать? Почти что так.
Охотники стали подниматься к перевалу. Сильно захолодало. Внизу, в тёмных ущельях, клубился туман, но вершины гор были освещены заходящим солнцем. Осторожно, скрываясь за валунами, охотники карабкались вверх. Вскоре, обогнув выступ скалы, увидели широкую площадку, поросшую скудной травой. Тут паслись архары.
Договорились стрелять одновременно в намеченных животных. Бесшумно передвинулись ещё на несколько метров и по знаку Силина выстрелили. Эхо грохотом прокатилось по горам. Кверис вторично спустил курок. Поляна была уже пуста, только вожак, сражённый пулей Силина, лежал возле валуна да темнел в конце поляны другой убитый архар.
— Зачем стреляли второй раз? Промазали? — спросил Силин, направляясь к своей добыче.
— Да нет… Показалось мне, подняться хочет баран. Боялся — уйдёт…
Когда пересекли распадок и поднялись на площадку, выяснилось, что Кверис убил самку архара, а вторым выстрелом сразил взрослого детёныша.
— Хороша добыча! Только тащить несподручно, — говорил Силин, осматривая животных.
— А далеко тащить?
— Недалече. Вот оно, Орлиное гнездо, смотрите, Николай Робертович!
Кверис остановился, восхищённый открывшейся панорамой.
Совсем близко, казалось рядом, возвышалась скала, похожая на средневековый замок. Посреди башен и башенок светлела освещённая солнцем острая гранитная вершина. Вокруг обрывистые нагромождения исполинских валунов. Ниже раскинулась обширная площадка, окружённая гранитными выступами. Ещё ниже — большое ровное плато.
"Чудесное место для погранотряда, естественное укрепление. Надо обследовать", — подумал Кверис.
— Глядите, Николай Робертович, на вершине орёл сидит, под ним гнездо. Отсюда до Поршнифа торная дорога, — проговорил Силин.
Освещённая заходящими лучами солнца впадина, укрытая нависшей глыбой, была действительно жилищем снежного грифа.
— Надо спешить, солнце скоро спрячется. Как с добычей?
— Сладим. Вот только по этому кряжу пронесём, а там свяжем и пустим под откос. Там у меня тайничок имеется.
Не успело солнце скрыться за дальними пиками, а охотники уже спустились к широкому плато, где их задали трофеи, доставленные "самоходом", как говорил Силин.
— Вот и тайник, — указал Силин на трещину в отвесном выступе. — В самое жаркое время тут прохладно. А это рычаг…
Он навалился на выступавший из расселины сухой ствол арчи. Большой плоский камень отвалился.
Офицер увидел лаз в жилище первобытного, человека. Здесь вполне могли уместиться две большие туши архаров, куда их и сложили, а расселину снова завалили камнем.
Ягнёнка решили взять с собой.
— А в нём без малого пуд будет, — заметил Силин, взваливая на плечи молодого архара и направляясь козьей тропой к Орлиному гнезду, Кверис последовал за ним.
Едва поднялись на каменистую площадку, как сумерки сгустились. Зимний день перешёл в тёмную ночь.