Гнев Божий.
Шрифт:
У подножья креста был престол из белого мрамора, покрытый золотистой скатертью, а на нем стояла большая, увенчанная крестом чаша братства рыцарей Грааля. Посредине пещеры был большой бассейн и в нем бил фонтан, высоко кверху бросая серебристую и чистую, как хрусталь, струю.
– Это к чему? – спросила Эдита.
– Да ведь необходимо начать снова крестить эту грязную толпу, иначе она не поддастся лечению и не будет способна к раскаянию. Только обмыв ее и очистив немного, можно будет проповедовать ей слово Божие, – ответил Дахир,
Эдита последовала его примеру.
Когда они помолились, Дахир нажал пружину в углублении скалы и ввел жену в другую пещеру, осветив ее. Там были полки с флаконами и пакеты с травами, различные странной и незнакомой формы инструменты.
– Это твоя лаборатория? Ты тоже маг? – спросила, краснея, Эдита.
– Слегка, – добродушно ответил Дахир,
Потом они уселись на скамью около дома и любовались, беседуя, веселой расстилавшейся у их ног картиной; далеко внизу серебряной полосой змеилась река. Дорога, извилистой лентой спускавшаяся с горы в долину, проходила очень близко от их дома; Дахир указал на нее рукою.
– Будем надеяться, что вскоре дорога эта приведет к нам много больных телом и душою. Завтра, на заре, надо будет нам освятить часовню.
На другой день Дахир надел длинную белую шерстяную тунику, повесил на шею золотой крест и, в сопровождении Эдиты, также в белой одежде, пошел в часовню.
Пока маг читал молитвы, окропляя престол, стены и бассейн, Эдита зажгла семь треножников и бросала в огонь травы и ароматические порошки, смесь розового масла, сандала, мирры, перуанского бальзама и других веществ; бальзамический укрепляющий аромат наполнил пещеру и в ту же минуту стал звонить колокол, и его громкие, звенящие звуки далеко разносились вокруг.
В это время по дороге в горы тихо подвигалась старая женщина с ребенком на руках и мужчина, хотя и молодой, но худой и сгорбленный, очевидно, чахоточный. Он опирался о палку, и сильный кашель душил его; он дышал тяжело и вынужден был останавливаться. Ребенок, лет трех, имел вид умирающего, и маленькое, худое тельце его конвульсивно подергивалось.
Подходя уже к дому Дахира, мужчина остановился и вытер струившийся по лицу пот.
– Не могу больше… Надо отдохнуть, устал, – проговорил он.
– Вот у дома скамья, присядь на ней, – ответила женщина и оба сели, прислушиваясь к продолжавшемуся звону колокола.
– Где звонит этот колокол? Не видно ни церкви, ни часовни, – заметил мужчина.
– Да и дома этого я никогда не видала. В последний раз, когда мы ходили в клинику, я помню, что его не было; вероятно, он только что построен, – сказала женщина. – Посмотри, посмотри. Из-за дома выходят мужчина и женщина; это, должно быть, какой-нибудь священник, у него на шее крест.
– Женщина должна быть добрая, попрошу-ка я у нее напиться, – вполголоса проговорил мужчина.
Но прежде, чем он успел встать, Дахир и Эдита, выходившие из часовни, подошли к скамье. При виде двух больных с печатью
– Я принесу молока для вас всех, милая моя, – сказала приветливо Эдита и побежала к дому.
Тем временем Дахир нагнулся над ребенком.
– Бедняжка очень болен.
– Умирает, сударь, и мой бедный сын также очень болен, а дома жена да еще четверо детей. Что с нами будет, если он умрет? Еще недавно мы были так счастливы!… Он – электротехник, хорошо зарабатывал, а потом жестоко простудился и схватил эту страшную болезнь, которая убивает его в 27 лет!…
Слезы помешали ей продолжать, но, преодолев себя, она с усилием прибавила:
– Мы идем в городскую клинику, попросить какого-нибудь лекарства, чтобы облегчить страдания наших бедных больных, но наука бессильна для них.
– Да, наука человеческая бессильна, но почему не обратитесь вы к истинному целителю тела и души, к Богу?
– Ах, добрый мой господин, разве Он существует? Никто уже не верит более в Него, потому что Он ничем не проявляет себя. В прошлые века в Него верили и много молились Ему, но Он никогда никому не помогал.
– У людей не было истинной веры, а преступления отделяли их от Бога, потому именно Он и не помогал им. А вы попробуйте горячо молиться. Пойдемте, здесь есть часовня. Падите ниц, молите Бога и надейтесь, что Он поможет вам, – серьезно и убежденно сказал Дахир.
Во время разговора Эдита принесла молока и напоила всех троих. Мужчина, видимо, почувствовал себя крепче и сказал после минутного колебания:
– Как думаешь, мать, ввиду того, что мы ни во что не верим, можно рискнуть сходить в часовню, если, конечно, это не очень дорого стоит.
Дахир улыбнулся.
– Это стоит только одного искреннего порыва к Создателю всего сущего.
Сильные, пронизывающие ароматы часовни так подействовали на вошедших, что они зашатались и упали бы, не поддержи их Дахир и Эдита.
Как только они несколько оправились, маг подвел их к алтарю и приказал преклонить колени. В ту же минуту послышалось нежное пение; это был усовершенствованный инструмент, помещенный в углублении скалы. Музыка эта, в связи с ароматами, произвела сильное действие па нервы бедняков; оба они дрожали и плакали, растерянно бормоча, что никогда не молились и не знают, как это делается.
– Повторяйте за мной! – сказал Дахир, становясь также на колени и вздымая сложенные руки. – Боже всемогущий и милосердый, Отец всего сотворенного Тобой, не отврати милости Своей от нас, несчастных. Никто не учил нас молиться Тебе, пользоваться этим великим благодеянием, этим порывом души, соединяющим нас с Отцом нашим небесным. Рассей мрак, в котором мы коснеем.
Пока он говорил, ребенок поднялся на руках бабушки. Глаза его, мутные перед тем, широко раскрылись и удивленно блестели; вдруг он потянулся исхудавшими ручками к изображению Искупителя и громко воскликнул: