Гнев Божий

Хиггинс Джек

Положив дитя рядом с матерью, Ван Хорн открыл окна и с победоносным видом вышел на террасу. С улицы в спальню донеслись восторженные крики толпы.

Больше я здесь был не нужен. Теперь можно обойтись и без меня. Я поднялся и, подойдя к двери, открыл ее. На пороге стоял Морено, позади которого толпились женщины. Затолкав меня обратно в комнату, они произнесли много слов благодарности, что было вполне естественно. Вскоре я их все же покинул и, пройдя по коридору, вошел в свой номер.

Боже, как я устал! Никогда

в жизни я не чувствовал себя таким уставшим и одновременно счастливым. Впервые я подарил жизнь человеку, а не отобрал ее. От нахлынувших чувств я ничего не соображал.

Завалившись на кровать, я уставился в потолок. Дверь в комнату отворилась, и вошла Виктория. Присев рядом, она своими нежными пальчиками принялась поочередно разглаживать морщинки на моем лбу. От ее ласковых прикосновений я сразу провалился в сон.

Глава 12

Проснувшись в полной темноте, я услышал музыку. Судя по доносившимся до меня звукам, играли на гитарах и мараках, кто-то негромко пел. Свесив с кровати ноги, я нашел спички и зажег лампу. Виктории в комнате не было. Мои ботинки валялись на кровати в ногах. Скинув их на пол, я поднялся и направился к стоявшему в углу умывальнику. Склонившись над тазом, я опрокинул кувшин с водой себе на голову.

Мне сразу же стало намного лучше. Прихватив полотенце и открыв окно, я, с удовольствием вдыхая прохладный ночной воздух и вытирая голову полотенцем, шагнул на террасу. На противоположной стороне улицы, куда доходил свет из окон гостиницы, я увидел сидящих на бордюрном камне Викторию и Начиту.

— Виктория! — нежно позвал я.

Она подняла голову.

— Почему ты ушла? Иди ко мне.

Ее побледневшее лицо ничего не выражало.

— Это запрещено, сеньор, — ответил за нее Начита.

— Какого черта? — возмутился я. — Подожди, я сейчас к вам спущусь.

Отыскав свежую рубашку и едва натянув ее на себя, я кинулся вниз по лестнице. Не заглядывая в бар, я выскочил на улицу и чуть было не угодил под копыта лошадей. Чтобы не сбить меня, двое всадников резко натянули поводья.

Увидев меня выбегающим из дверей гостиницы, Виктория и Начита поднялись. Я схватил девушку за руки.

— В чем дело? — спросил я.

— Ее попросили покинуть гостиницу, сеньор, — ответил индеец.

— Чепуха какая-то, — сказал я.

— В Мойяде еще не так плохо, — заметил Начита, подернув плечами. — Я знаю места, где индейцам, особенно из племени яаки, вообще запрещено появляться в черте города.

Ублюдки, а сами вовсю веселятся, подумал я. Спешившись на противоположной стороне улицы, оба всадника уставились на нас. В одном из них я распознал Юрадо, второй был мне незнаком. Пробормотав пару фраз, Юрадо расхохотался. Затем оба повернулись и, поднявшись по ступенькам, скрылись внутри, плотно затворив за собой дверь.

На улице было совсем тихо,

если не считать долетавших из гостиницы приглушенных звуков музыки. От моей былой усталости не осталось и следа. Ничего, кроме печальной злобы и досады на человечество, в эту минуту я не испытывал. И понятно почему.

Взяв руки Виктории, я коснулся их губами и произнес:

— Ждите меня здесь. Я только захвачу пиджак, и мы вместе отправимся на вашу стоянку.

Войдя в холл, я увидел, что дверь бара открыта. Проходя мимо нее, я услышал голос Ван Хорна:

— Киф, заходите.

Остановившись в дверях, я увидел в баре столпотворение. Почти все мужчины поселка собрались здесь. Многие из них были уже под градусом. В углу четверо местных с полной отдачей играли на музыкальных инструментах.

Ван Хорн и Янош сидели за столиком, вплотную придвинутом к барной стойке. Венгр поднял стакан.

— За нашего героя! — воскликнул он. — Присоединяйтесь к нам, сэр. Я настаиваю.

Я подошел к ним. За столиком за моей спиной сидел Юрадо со своим приятелем. Полупьяный Морено обносил посетителей бесплатной выпивкой.

— Вы чем-то недовольны, Киф. Что произошло? — взглянув на меня, промолвил Ван Хорн.

— Пока я спал, Викторию выгнали из гостиницы.

Ван Хорн пожал плечами.

— Таковы обычаи в этой стране. Образ жизни она выбрала себе сама, Киф. Обычно мексиканцы не выносят индейцев.

— И особенно племени яаки, — вставил Янош. — Они очень жестокие, Киф. Когда я служил в экспедиционном отряде у федералов, там был полковник Куберо. Так он создал себе гарем из пяти женщин этого племени. Вот это были женщины! Насколько я помню, самой старшей из них было всего пятнадцать. За каждую полковник заплатил по сто песо.

— И вы называете яаки жестокими? — возмутился я.

— Однажды в горах они устроили ему засаду, — продолжил Янош.

Он уже достаточно нализался, поэтому произносил слова с расстановкой.

— Вы бы видели, что они с ним сделали перед тем, как прикончить. Когда мы его нашли, нашим глазам предстала жуткая картина: они вырезали ему оба глаза и вложили их ему в ладони, а в рот вставили его же собственный член.

— И что вы теперь от меня хотите? Чтобы я начал блевать? — зло спросил я. — Считаю, что, заплатив по сто песо за каждую из этих девочек, он это вполне заслужил.

Морено с глуповатой улыбкой на лице перегнулся через стойку бара.

— Эй, сеньор Киф! Мы решили назвать мальчика в честь святого отца Ван Хорна. Не плохо, верно?

— Чертовски удачная идея, — ответил я счастливому отцу и повернулся к Ван Хорну: — Это что? Еще одно деяние Ван Хорна-чудотворца? Выходит, так?

Улыбка сползла с лица Ван Хорна, в глазах появилась боль.

Морено тронул меня за руку.

— Выпейте со мной, сеньор.

— Нет, спасибо, — ответил я ему. — Мне не до этого.