Гнев божий
Шрифт:
Человек, известный всей России по экрану телевизора, ехал в Кремль, на срочное совещание Совета безопасности. Он сидел на заднем сиденье бронированного «Мерседеса», сзади и спереди ехали такие же машины. Всего — кортеж этого человека насчитывал семь машин.
Плавно поползло вниз стекло, человек раздраженно взглянул на старшего прикрепленного, который был в курсе всего — работал давно уже не на государство, а на своего закрепленного. [30] Хотя… все так перепуталось, что даже прикрепленный, который был в курсе многих, очень многих дел — не понимал, когда
— Срочно, по спутнику. Оттуда.
Откуда — было понятно и без слов.
— Переключай.
Стекло, отделяющее в «Мерседесе» задние сиденья от передних, снова поползло вверх, отсекая шефа от водительского отсека с les miserables. До Кремля оставалось ехать не более пары километров, им дали зеленую волну.
— Олег Евгеньевич, это…
— Салам, Джохар… — перебил его человек в «Мерседесе», — как нехорошо ты поступил. Очень нехорошо поступил.
В голосе не было угрозы — но оба собеседника знали, что к чему. На этом уровне не угрожают, на этом уровне приводят приговоры в исполнение. Дудаев, когда соглашался участвовать в игре, сменить генеральскую форму распадающейся, оплеванной, оболганной армии на кресло президента небольшого, никем не признанного, воинственного государства, способного действовать вне рамок международного правового поля — причем как против России, так и в интересах России — это хорошо понимал и осознавал. Прекрасно понимал он и то, для чего понадобилась война — для того, чтобы дестабилизировать обстановку в стране и прийти к власти. Вот только посланные им люди вышли из-под контроля в последний момент. И отвечать за это должен был он — это тебе не перед народом предвыборные обещания исполнять.
— Олег Евгеньевич, Аллахом клянусь, — сидя в Ингушетии в одной из вилл рядом с новой столицей Магасом, закричал в трубку бывший советский генерал, — Аллахом клянусь, это не я ему приказал так сделать! Я ему приказал делать то, что скажут твои люди, чтобы смыть позор кровью!
— Аллахом ты перед своими клянись. Я в Аллаха не верю. Ты должен отдать приказ.
— Олег Евгеньевич, он неуправляем! Он расстрелял человека, которого я к нему послал! Он не слушает приказов!
— Тогда молись, Джохар… — сказал человек в «Мерседесе», — молись, чтобы он молчал. Потому что если он заговорит — ты знаешь, что со всеми нами будет. И с тобой, Джохар, это случится в первую очередь. Молись…
Вечер 16 июня 1995 года
Буденновск
— Товарищ генерал, принятыми мерами удалось установить, что в больнице находятся примерно сто пятьдесят боевиков и до пятисот заложников, из них как минимум двести — лежачие. Противник подготовил здание к обороне: у него как минимум два крупнокалиберных пулемета, не менее двадцати снайперов. Весь нижний этаж заминирован, как штатными МВС, [31] так и самодельными. Там есть баллоны с кислородом, к ним прикреплены гранаты и заряды ВВ. У противника есть гранатометы, обычные и подствольные. За больницей, примерно в семи сотнях метров, протекает речка, там заросли камыша. Мы предполагаем, что при штурме план отхода будет такой: подрыв всего, что есть, и прорыв
— Весь оперативный штаб так полагает?
Генерал недобро смотрел на своих подчиненных.
Никто не осмелился сказать ни да ни нет — вот потому что у нас и армия сейчас такая. Все боятся — своих даже больше, чем чужих. В армии не защищают Родину — в армии делают карьеру.
— Что с милицией?
— РОВД практически не существует, по нему нанесли удар из гранатометов. Потери — до пятидесяти процентов личного состава, люди деморализованы.
— Вертолетчики?
— Проводят облеты города в дневное время, заправлены и находятся в готовности один четыре «крокодила» и два «мишки» с группами спецназа — на случай попытки прорыва оцепления или подхода к городу еще одной банды на деблокирование банды Басаева. Но проблема в том, что, если и произойдет попытка силового деблокирования, она будет ночью. Вертолеты ночью действовать не могут.
— Черт знает что такое! — раздраженно сказал генерал. — Есть вообще какие-то предложения? Или здесь одни интеллектуальные импотенты собрались?
— Взять снайперов… — заговорил сидящий по правую руку от генерала полковник внутренних войск, говорил он равнодушным тоном, будто советуясь сам с собой.
— Что?! Говорите громче!
— Взять снайперов, товарищ генерал, — ваших, моих. Прибыла Альфа, там тоже немало снайперов. Поставить вокруг больницы кольцо, пусть уничтожат.
— Тогда они начнут расстреливать заложников.
— Уже расстреливают! Кстати — кого именно они расстреляли?! Кто-то из наших проникал туда? Кого они расстреляли?
— Сведений нет, товарищ генерал, — наконец сказал кто-то.
— Черт знает что…
В кабинет, превращенный в оперативный штаб, сунулся адъютант:
— Товарищ генерал-лейтенант, Москва.
Генерал встал со своего места — толстый, осанистый, — недобрым взглядом осмотрел всех собравшихся и вышел.
Все молчали… а что тут говорить…
Ночь на 17 июня 1995 года
Буденновск, больница
— Мы нехорошо сделали, Шамиль, — мрачно сказал Адам, — Арсанкаевы узнают и будут мстить. У них сильный род, много мужчин.
— Арсанкаевы… — Басаев пнул расстрелянный и уже воняющий мочой труп, — это бараны. Они идут за пастухом, куда бы он их ни вел. Им наплевать, куда он их ведет — на бойню или на поле. А сам Арсанкаев — национал-предатель и агент ФСБ!
— Но он пришел…
В душной и страшной темноте подвала отчетливо щелкнул предохранитель «стечкина».
— Вахид Арсанкаев — национал-предатель и агент ФСБ, который пришел к нам и предложил сдаться. Его послал не Дудаев, а русисты, которые давно завербовали его. Именно из-за таких шакалов, как Арсанкаев, шакалов, проникших в ряды воинов Аллаха, мы оставили Город и теперь бегаем по горам, как дикие звери. Арсанкаев предал Ичкерию, предал свой народ в пользу Русни, ты меня понял?
Ответить Адам не успел — сверху, на втором этаже больницы, басисто застучал ДШК, горохом сыпанули автоматы.