Гнев и Голод
Шрифт:
Орки, кажется, тоже поняли, что происходит, а потому грудой навалились на наёмников, мешая им продвинуться вперёд. Те, в свою очередь, уже не могли толком прорываться дальше: их ноги постоянно поскальзывались в кровавых лужах, а руки уже болели от блокируемых ударов. Казалось, ещё немного, и всё закончится: их просто выкинут с башни, а таран выломает ворота, орки войдут в город.
Но тут случилось неожиданное, и настолько странное, что многие даже не восприняли бы это за простую случайность. Таран, добравшийся наконец до ворот, ударил в створки с такой силой, что башню и барбакан чуть не свалило наземь. Во всяком случае, тряхнуло, как следует, настолько, что жаровня, закреплённая на одном из брёвен, поддерживающем крышу, упала вниз и случайно зажгла фитиль.
А затем орудие, и без того покатывающееся туда-сюда и ломающее ноги то одному, то другому, спокойно и почти беззвучно ушло вниз, за край.
Убегали быстро, спонтанно и сверкая пятками. Как товарищи оказались на лестнице, укрытые тяжёлой бочкой, никто из них позже не вспомнит. Но у каждого в памяти навсегда отпечатаются те выражения, которые были написаны на лицах орках, когда они осознали всю трагедию своего положения.
А затем…затем свершилось.
Перед тем, как кровь брызнула у некоторых бойцов из ушей, над крепостью на несколько мгновений зависла абсолютная, космическая тишина. Молчание окутало ряды орков, таран завис на пике размаха, люди прекратили стрелять.
А затем грохот по кускам развалил атмосферу, спровоцировав пару-тройку обвалов в горах и вызывая дожди где-то на равнине, в основном, в штанах. Чугун всё-таки не выдержал, орудие свалилось на таран, переломило его пополам, а потом рвануло, как следует. При ударе борта раскололись, словно хрусталь, и теперь разлетались в стороны в виде горячей шрапнели.
Крупные кусочки пробивали черепа и плоть, а мелкие вплавлялись в кости и выжигали глаза. Люди пригнулись ещё на стадии грохота, тем самым минимизировав потери. У орков же на открытой местности не осталось ни единого шанса. Таран немного добавил своей лепты в общий поражающий эффект, длинной щепой и каменной крошкой. Но ничто не могло сравнится по мощи с силой ударной волны.
Радиус поражения превзошёл все ожидания: на пятьдесят метров вглубь рядов орков сейчас простирался дымящийся и слега подгорающий трупный ковёр. Разорванные тела, конечности, зубы, осколки костей украшали всю стену до самого верха, некоторые из них продолжали тлеть.
Эффект был настолько велик и резок, что ворота крепости моментально, в один миг, окрасились в чёрный цвет.
И над всем полем боя разносился всепоглощающий густой туман, насквозь пропитывая всё вокруг, особенно одежду, сладковато-едким запахом горящего мяса.
Когда ушам Вальдмана вновь открылся неведомый и таинственный мир внешних звуков, он оторвал окровавленные руки от своего лица и попытался кое-как подняться хотя бы на колени. Упав обратно на зад, он произнёс:
– Я бы сейчас всё отдал, чтобы никуда отсюда не выходить.
Само собой, его никто не услышал, все вокруг были слишком заняты, лёжа в позе зародыша и крепко-накрепко сжимая руками голову.
***
Вальдман выбрался из башни на стену, волоча за собой два вяло сопротивляющихся стонущих тела. Глаза его тут же атаковало яркое предвечернее солнце, похоже, он провалялся без сознания гораздо дольше, чем рассчитывал. Однако вокруг не было ни выстрелов, ни звона стали, вообще никакого особого шума.
Оглядев деревянный помост, его обитателей и внутренний двор, стрелок пришёл к неутешительному выводу:
– Ага, похоже, тут все такие.
Неловкий момент – контузия. Пока она атакует незащищённый мозг, сознание жертвы пребывает в таком непонимании происходящего, какое не может позволить себе ни один дурман. Уши настойчиво отзванивают церковную обедню, а перед глазами пляшут немыслимые образы, картинки, формы, которые вызывают чудовищную головную боль.
Тело тем временем перестаёт контролировать мышцы и плюёт на инстинкты, просто отходя на второй план. Даже, если каким-то чудом ноги при этом отбиваются от стада и всё ещё несут на себе куда-то весь остальной бесполезный набор субпродуктов, то движения при этом становятся абсолютно случайны. Место, куда в очередной раз упадёт стопа, остаётся загадкой до самого финала.
Вот как раз сейчас нечто подобное и творилось вокруг. Одни орали, другие лили слёзы, третьих рвало от всей души, иные постоянно вздрагивал из-за приливов адреналина, а кто-то прямо на глазах Вальдмана навернулся со стены.
И над всем этим, как летний бриз над морской волной, вольно летал по кругу густой запах свежего дерьма.
Прямо под ногами стрелка один из людей пришёл в себя, он открыл глаза и серьёзно посмотрел на него. Затем у человека хватило сил слегка подняться, а потом даже заговорить. Из-за слоя сажи узнать его было трудно, однако голос был вполне знаком.
– Какого чёрта здесь произошло, вот что я хочу знать, – сказал человек.
– Пришлось действовать срочно, герр Штраух, – спокойно ответил стрелок, – Я потом всё объясню.
Через час, после того, как все наконец пришли в себя и последних раненых уволокли в тыл, отмывать от страха, двое командиров, верберд и несколько рыцарей сидели в кабинете Штрауха и тщательно обдумывали насущный вопрос.
– И что нам делать дальше?
– А чёрт его знает, – честно сказал Штраух, – Пока зеленокожие отступили, но у нас острая нехватка людей и боеприпасов. До следующей ночи нам точно не продержаться. Есть какие-нибудь соображения?
Почему-то сейчас Вальдман подумал о том, как Штраух после этого вопроса заранее готовится к потоку тупейших решений.
Но вместо гомона и шума предложений последовала гробовая тишина.
– Я понял, – спокойно откликнулся комендант.
– Если мы!…
– Сейчас не до глупой отваги, герр Шахт. – кондотьер, не меняя тона, прервал рыцаря.
Формально, Штраух был ниже по званию самого захудалого эсквайра каждого из орденов где-то на полголовы. Однако настало такое время, когда субординация уступает место опыту, и у коменданта его было хоть отбавляй.
– Можно попробовать использовать мешки с порохом, – выдал кто-то из дальних рядов, – Поджигать и бросать вниз, у нас ведь ещё остались.
– Правда тогда мы подожжём собственный частокол, – возразил Даэвин, – По нему, конечно, орки не полезут, но им и не придётся. Просто чуть-чуть подождать.
Н какое-то время в комнате снова воцарилась неловкая тишина.
– А если бросать достаточно далеко? – вновь спросил один из рыцарей.
– Им явно понравилась эта идея, с мешками, – шепнул на ухо Вальдману Грод.